Глэдис Митчелл - Тайна Камня друидов

Чаща встретила ее угрюмой тьмой, сразу принявшейся шепотом делиться своими устрашающими тайнами. Деревья многое повидали на своем долгом веку, и теперь тянулись к Фелисити черными ветвями, касаясь ее щек со всей летней росистой тяжестью, манили и одновременно заманивали в невидимые западни, пытались поведать что-то совершенно невнятное. Фелисити дрожала, расставаясь с остатками недавнего бесстрашия. Она вспомнила, что в самой глубине этого дремучего лиственного леса один из давних хозяев Мэнор-Хауса высадил кружком несколько сосен. С тех пор стройные деревья выросли до самого неба. В центре круга стоял Жертвенный Камень. Чего только не наслушалась Фелисити о Камне! Это был треугольный обломок гранита, некогда служивший, согласно легенде, алтарем доисторического Храма Солнца. Жрецы давно угасшего культа приносили на нем в жертву своему богу баранов, быков, человеческую кровь. Фелисити могла лишь гадать, какие безумные танцы, чудовищные картины, сколько жестокости и насилия повидал этот Камень. При одной мысли о нем она развернулась и заторопилась назад.

Легкие ноги вынесли ее на узкую тропинку, по которой можно было выйти и к Мэнор-Хаусу, и, повернув в другую сторону, обратно к дороге. Фелисити остановилась в нерешительности и завертела головой. Сердце отчаянно билось, к лицу прилила кровь. Вдали, среди тонущих во тьме деревьев, мерцал свет.

– Обри, дорогой, – произнесла миссис Брайс Харрингей уже в пятый раз. Начала она говорить любящим тоном, потом перешла на сердитый, на капризный, наконец, на приказной, но все равно не могла добиться от своего отпрыска желаемой реакции. Пришлось прибегнуть к последней надежде глупой мамаши, души не чающей в сыне, – к мольбе.

– Хорошо, мама, – ответствовал отпрыск тоже в пятый раз. Со вздохом заложив «Лохматую обезьяну» О’Нила красочной открыткой, он оставил книгу на пианино и последовал за матерью вверх по ступенькам.

– Спокойной ночи, старина Джим, – сказал он, выходя из комнаты.

Джим Редси поднял голову от своей книги и кивнул. Вид у него был болезненно-неуверенный.

Поднявшись по лестнице, миссис Брайс Харрингей остановилась.

– Спокойной ночи, Обри, дорогой. Постарайся вовремя спуститься к завтраку завтра утром. Помни: пунктуальность – вежливость королей. Не перестаю восторгаться этим правилом! Ты ведь сделаешь над собой усилие, правда?

– Непременно. Спокойной ночи, мама, хорошего сна! Кстати, хочешь, я пошарю у тебя под кроватью?

– Ну что ж… – нерешительно протянула миссис Брайс Харрингей. У этой сильной особы имелась одна слабость: страх перед грабителями, прячущимися у нее под кроватью.

– Договорились! – добродушно бросил Обри, вошел вместе с ней в комнату и включил электричество.

Состоятельный Руперт располагал собственной электростанцией и содержал для ее обслуживания электрика. Торжественно заглянув под мамашину кровать, Обри приблизился к окну, приподнял нижний край уже опущенных горничной матери жалюзи и выглянул наружу. Час был поздний, но пока еще не совсем стемнело. Виднелась беседка и бесформенные тени – розы и цветущие клумбы. Внезапно на гравийную дорожку упал луч света. Из библиотеки внизу вышел мужчина и зашагал к конюшням. Понаблюдав за ним, Обри выключил свет.

– Ради бога, Обри, отойди от окна и дай мне лечь! – капризно взмолилась миссис Брайс Харрингей. – Вот и Луиза. Спокойной ночи, дорогой!

– Спокойной ночи, мама, до завтра.

Сын выскользнул из спальни. Горничная проводила его тем особенным взглядом, который был у нее предназначен для всех без исключения особей мужского пола, после чего занялась хозяйкой.

Обри шмыгнул в свою комнату, там переобулся в спортивные туфли на резиновой подошве, избавился от костюма и натянул вместо него шорты и фуфайку, после чего на цыпочках направился к двери, не обращая внимания на учиненный в комнате кавардак. Быстро, стараясь не шуметь, он спустился вниз и проник в библиотеку. Там было темно, но сильный запах роз, наполнивший комнату, свидетельствовал о том, что окна открыты настежь. Боясь опоздать на представление, Обри вышел на гравийную дорожку, с нее свернул на лужайку, по которой можно было передвигаться совершенно бесшумно, и побежал к гаражу и конюшням.

– Элементарно, Ватсон! – сказал себе Обри, увидев у входа в конюшню зажженный керосиновый фонарь. – Вот ты где, дружище Джим! Сейчас посмотрим, для чего тебе лопата. Уж не ограбил ли ты сейф старины Руперта и не намерен ли теперь зарыть добычу? Какую игру ты затеял?