Джейн Шемилт - Дочь

– Так вот, насчет Джейд…

– И что?

– Меня беспокоят ее… синяки.

– Да, Трейси мне говорила. И девочку сильно донимает кашель. В последнее время она начала потеть, мало ест, худеет. И еще эти синяки.

Я внимательно на него посмотрела.

– А откуда они у нее?

Он пожал плечами.

– В том-то и дело, что понятия не имею.

– Вот почему я хочу, чтобы ее осмотрели в больнице. Выяснили причину появления синяков.

– В больнице? Черт побери, неужели это так серьезно? – Джефф Прайс озабоченно наморщил лоб, и я вспомнила предостережение Фрэнка. Этот человек просто валял передо мной дурака.

– Да, это серьезно, – ответила я, стараясь говорить спокойно. – Я хочу, чтобы Джейд осмотрел педиатр.

– Что вы сказали?

– Детский доктор. Надеюсь, он разберется. Я вам прямо скажу, нас беспокоит, что синяки у нее от побоев.

– Ай-яй-яй… это, наверное, в школе ее обидели маленькие мерзавцы.

Я решила остановиться на этом, боясь его разозлить. Тогда он вообще может отказаться от осмотра.

– Так что я записываю ее на прием к педиатру, а там посмотрим.

– Спасибо, док, – он улыбался, как мне показалось, вполне искренне. – Я скажу жене.

Не притронувшись к чаю, я встала. Его мать зашевелилась в своем кресле.

– Все в порядке, ма, она уходит, – прокричал в ухо матери Джефф Прайс. – Скажи доктору «до свидания».

Старуха скосила глаза в мою сторону. Она знает. Нельзя жить в одном доме с ребенком и не знать, что его бьют. И она, наверное, догадалась, зачем я приходила.

Парни на улице все еще стояли в расслабленных позах. Вернее, двое сидели у стены на корточках, опустив головы. Один прислонился к уличному фонарю, прикрыв глаза, приложив к лицу пластиковый пакет. Я прошла, отвернув голову, они не обратили на меня внимания.

На улице стемнело, хотя на часах было четыре. Начал накрапывать дождь. Тео сейчас, наверное, в художественной студии, готовит фотографии к выставке. Эд на тренировке по гребле. Мои мальчики примерно того же возраста, что и эти парни.

В холодной машине я сразу включила отопление и приемник. Передавали местные новости. Бристольский насильник до сих пор не пойман. В прибрежных районах города возможно наводнение. Закрывается шоколадная фабрика.

Мне вдруг захотелось поговорить с Тэдом, услышать его голос. Я выключила приемник, набрала его номер. Голос Тэда ответил, что говорить он сейчас не может, и попросил после гудка оставить сообщение. Выходит, Тэд обновил свой автоответчик. Прежнее послание он записывал дома, сзади прослушивалась музыка и голоса детей. Теперь в тишине звучал только его голос, четкий и уверенный. И какой-то отстраненный.

Дорсет, 2010

Год спустя

Я трогаю пальцами тонкое запястье пожилой женщины, соседки. До сих пор она была для меня всего лишь неким символом, как дерево, мимо которого я проезжаю по пути в магазин. Просто сгорбленная фигура в старомодном теплом пальто. О ее преклонном возрасте можно было судить по походке. По вечерам для меня уже привычно видеть свет в ее окне.

И вот теперь она лежит в неловкой позе, упершись головой в дверной косяк, сжав пальцы.

– Вы меня слышите? – Не дождавшись ответа, я пытаюсь взять ее на руки. Это мне удается: женщина легкая, как ребенок. Ее бледное лицо с бескровными губами все в мелких морщинках, на щеках коричневые пятнышки. Седые волосы зачесаны назад настолько гладко, что отчетливо проступают кости черепа.

Я толкаю плечом дверь и вхожу с ней в дом, чтобы заняться тем, что привыкла делать значительную часть своей жизни. Помогать больным людям.

Бристоль, 2009 год

От пятнадцати до десяти дней до…

Дни пролетали быстро, похожие один на другой. Обычные дни. В самом деле обычные? Да, в моей памяти это время сохранилось именно таким. Дни, подернутые серо-голубой дымкой, с возникающими время от времени маленькими драмами. Они казались мне обычными, несмотря на то что были последними днями моей семейной жизни, несмотря на то что, как потом оказалось, были насквозь пронизаны ложью.

Я работала в клинике. Дома мы с Тэдом разговаривали, спорили. Если не были сильно уставшими, занимались любовью. Эд на пару дней слег с сильной простудой. Утром я его не будила, оставляла на прикроватном столике парацетамол и другие лекарства и уходила. Тео со своей серией фотографий с Наоми в лесу победил на конкурсе, получил почетный диплом. А у самой Наоми репетиции теперь длились до позднего вечера. Тэд тоже стал чаще задерживаться на работе. Его статью принял журнал «Ланцет». Это событие мы отметили поздно вечером бутылкой вина.