Фанни ван де Грифт Стивенсон - Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля

– Так вы предлагаете, дорогой мой, всем нам сделаться сыщиками? – поинтересовался Чаллонер.

– Предлагаю? Нет, сударь мой! – воскликнул Сомерсет. – Здравый смысл, судьба и нынешнее положение вещей диктуют нам это решение. Здесь проявятся все наши положительные качества: хорошие манеры, знание жизни, умение вести беседу, огромный объём разрозненных знаний. Всё, что мы умеем и чем обладаем, и составляет образ настоящего сыщика. Одним словом, это единственное занятие, достойное джентльмена.

– Данное предложение выглядит весьма эксцентричным и экстравагантным, – ответил Чаллонер, – поскольку до сих пор, признаться, я считал и считаю это занятие наиболее грязным, подлым, недостойным и отвратительным из всех.

– Недостойно защищать общество? – вспылил Сомерсет. – Подло рисковать жизнью ради других? Отвратительно искоренять тайное и могущественное зло? Я обращаюсь к мистеру Годоллу. По крайней мере, он, с его философским взглядом на жизнь, презирает подобные мещанские представления. Ему хорошо известно, что полицейский, движимый долгом и постоянно сталкивающийся со смертельной опасностью, будучи хуже вооружён и преследующий куда более благие цели, по форме и по сути гораздо благородней, чем солдат. Неужели вы можете, пусть даже невольно, вводить себя в заблуждение, полагая, что полководец станет требовать или ожидать, что самая дисциплинированная армия в решающем сражении поведёт себя так же, как рядовой констебль на перекрёстке в Пекхэм Рай?

– Вот уж не думал, что нам надо поступить на службу в полицию, – съязвил Чаллонер.

– Этого не потребуется. Они, если можно так выразиться, руки, но мы, мы, сударь мой, – голова! – воскликнул Сомерсет. – Однако довольно, всё решено. Мы выследим этого злодея в котиковом пальто.

– Предположим, мы согласились, – скептически заметил Чаллонер. – Но у вас нет ни плана, ни знания обстановки. Начнём с того, что вы не знаете, где его искать.

– Чаллонер! – воскликнул Сомерсет. – Возможно, вы придерживаетесь доктрины свободной воли? Неужели вы не имеете ни малейшего понятия о философии, если можете разглагольствовать о недостаточности основания? Случай, эта слепая Мадонна язычника, правит земной суетой, и именно на Случай я делаю главную ставку. Случай свёл нас вместе, но, когда мы разделимся и пойдём каждый своим путём, Случай станет постоянно привлекать наши беспечные взоры к тысячам красноречивых улик, причём касающихся не только этого загадочного дела, но и бесчисленных тайн, в окружении которых мы живём. Затем наступит черёд светского человека, прирождённого и умудрённого опытом сыщика. С проворством кошки он ухватится за улику, на которую весь город взирает без малейшего интереса и понимания, потянет за ниточку со всем своим умением и рвением и, сопоставив незначительное, на первый взгляд, стечение обстоятельств, раскроет преступление.

– Пусть так, – сказал Чаллонер. – Я восхищён тем, что вы признаёте в себе подобные достоинства. Между тем, дорогой мой, я, признаться, не готов составить вам компанию. Я не прирождённый и уж тем более не умудрённый опытом сыщик, а всего лишь миролюбивый джентльмен, у которого пересохло в горле. Что до меня, то мне не терпится пропустить стаканчик. Касаемо же улик и приключений, то единственное приключение, которое когда-нибудь со мной произойдёт, – это перепалка с судебным приставом.

– Вот где суть софистики и заблуждения! – воскликнул Сомерсет. – Именно здесь заключена тайна вашей никчёмности в жизни. Мир буквально бурлит приключениями, они осаждают вас, когда вы идёте по улице. Вам машут руками из окон, к вам подходят мошенники, клянущиеся, что познакомились с вами, когда вы были за границей, всякого рода приветливые сомнительные личности жаждут привлечь ваше внимание. Но это всё не для вас. Вы отворачиваетесь, продолжаете ходить по замкнутому кругу, предпочитая путь наименьшего сопротивления. Теперь же я молю вас: ухватитесь обеими руками за первое же приключение и не отпускайте его от себя, какого бы свойства оно ни было – сомнительного или романтического. Я поступлю так же. Это игра с огнём, но, по крайней мере, нам будет весело, и мы по очереди поведаем свои истории здесь, в курительной, моему другу-философу, великому Годоллу, который слушает меня с затаённым восторгом. Ну что, договорились? Обещаете ли вы оба воспользоваться первым же представившимся случаем и зоркими глазами вкупе с ясной, холодной головой изучать и анализировать всё происходящее? Ну же, обещайте! Позвольте мне открыть вам двери в мир разгадки тайн и распутывания интриг.