Лейла Слимани - Идеальная няня

Мириам ушла к себе в комнату, закрыв за собой дверь, под тем предлогом, что ей надо срочно проверить рабочую почту. Она знала, что сегодня, как всегда, может вполне рассчитывать на Луизу. Дверной звонок застал ее врасплох. Гостиная наполнилась детскими криками. Луиза включила музыку. Мириам на цыпочках вышла из комнаты и стала наблюдать за детьми, сгрудившимися вокруг Луизы. Как завороженные, они ходили за ней по пятам. Она пела им песенки и показывала фокусы. Под их восхищенными взглядами она то и дело меняла облик, и детвора, которую не так легко провести, мгновенно признала в ней свою. Она фонтанировала весельем и энергией, пела, смеялась, мяукала котом и лаяла собакой. В какой-то момент она встала на четвереньки и посадила себе на спину Милу и еще одного мальчика, заставив остальных детей смеяться до слез и упрашивать ее покатать и их.

Больше всего Мириам восхищала способность Луизы играть самозабвенно, как играют дети, наслаждаясь своим всемогуществом. Однажды, вернувшись домой, Мириам обнаружила Луизу на полу, с лицом в боевой раскраске: няня разрисовала себе лоб и щеки черными полосами. Ее голову украшал венец из перьев, сделанных из цветной бумаги. Середину гостиной занимал импровизированный вигвам, сооруженный из простыни, швабры и стула. Растерянная Мириам остановилась в дверях. Она глядела на Луизу, которая корчилась и издавала дикие вопли, и чувствовала страшную неловкость. Первым делом она подумала, что няня вдрызг пьяна. Заметив Мириам, Луиза поднялась на ноги и направилась к ней нетвердой походкой, с пылающими щеками. «Простите, у меня ноги затекли», – сказала она. Адам обхватил ее за икру, и она засмеялась смехом, еще принадлежащим тому выдуманному миру, в который увлекла их игра.

Наверное, Луиза и сама большой ребенок, успокаивала себя Мириам. Потому и игры с Милой она воспринимает слишком всерьез. К примеру, они обожали играть в полицейских и воров, и Луиза позволяла запирать себя в воображаемой камере. Иногда она изображала стража порядка и гонялась за Милой, каждый раз строго устанавливая, где что находится, и требуя от девочки соблюдать эту «географию». Она мастерила костюмы и сочиняла сценарий, полный неожиданных поворотов. С предельной тщательностью готовила декорации и реквизит. Порой Мила, устав ждать, умоляла няню: «Ну хватит, давай уже играть!»

Но больше всего Луиза – о чем Мириам и не подозревала – обожала играть в прятки. Только в ее прятках никто не считал «до десяти», и в них вообще отсутствовали правила. Игра всегда начиналась без предупреждения. Просто Луиза вдруг исчезала. Она забивалась в какой-нибудь укромный уголок и ждала, что дети будут ее искать. Чаще всего она выбирала такие места, откуда могла за ними наблюдать. Забиралась под кровать или вставала за дверью и стояла так, замерев и почти не дыша.

Сообразив, что сейчас будет игра, Мила издавала громкий вопль и хлопала в ладоши. Повторяя за ней, то же делал и Адам. От смеха у него подгибались ноги, и он шлепался на попку, поднимался и снова шлепался. Они звали ее, но она не откликалась.

– Луиза-а! Ты где? Луиза, мы идем тебя искать!

Луиза молчала. Она не показывалась, даже когда дети начинали плакать, даже когда их всхлипы переходили в рыдания. Подглядывая из укрытия, она видела, как Адам, захлебываясь слезами, ложился на пол. Он не понимал, что происходит, и звал ее, глотая последний слог: «Лу! Лу-у!» Его личико, перемазанное соплями, краснело от злости. Постепенно и Мила поддавалась страху. Она уже была готова поверить, что Луиза и правда ушла, бросила их одних в квартире, где уже сгущались сумерки, и больше не вернется. Когда страх становился нестерпимым, Мила умоляла няню: «Луиза, это не смешно! Где ты?!» Она сердилась и топала ногами. Луиза выжидала. Наблюдала за детьми как за конвульсиями только что выловленной рыбы с окровавленными жабрами, которая трепыхается на дне лодки и понапрасну хватает воздух измученным ртом, не понимая, что ей конец.

Через некоторое время Мила научилась находить места, где пряталась няня. Она сообразила, что нужно открывать двери, поднимать шторы, заглядывать под кровати. Но Луизе с ее миниатюрной фигурой ничего не стоило отыскивать все новые – она могла забраться в корзину с грязным бельем, залезть под стол Поля или в шкаф, да еще и набросить на себя одеяло. Как-то раз она спряталась в душевой кабине, а свет в ванной, конечно, не зажгла. Мила искала ее долго, но так и не нашла, и заплакала. Луизу ее рыдания не разжалобили. Детские слезы на нее не действовали.