Феликс Фрэнсис - Азартная игра

– Еще с недельку, – ответил Билли. – По крайней мере, так они говорят. Им надо приспособить к моей ноге какой-то фиксатор, но сделать это можно только после того, как после вытяжки все косточки встанут на место. Только тогда я смогу встать.

– А я-то думал, сегодня склеить сломанные кости особого труда не составляет.

– Я тоже так думал, – кивнул Билли. – Но врачи говорят, старый метод надежнее. Что, я буду с ними спорить? – Он усмехнулся. Уж я, как никто другой, знал: Билли Серл всегда был отчаянным спорщиком. – И потом, когда они подвешивали ногу, я был без сознания.

– Они думали, ты умрешь, – сказал я.

– Ну уж нет, не дождетесь, фигушки вам. – Он снова улыбался во весь рот.

– А меня из-за тебя арестовали. За покушение на убийство.

– Ага, – протянул он. – Слышал. Так тебе и надо!

– Это за что же?

Он рассмеялся.

– За то, что превратился в занудливого придурка.

Неужели я действительно стал занудой?

– Ну, извини.

– Жокеем ты был куда как веселей, – сказал Билли. – Помнишь старые добрые времена? Помнишь, как нас вышвырнули из этой вонючей гостиницы в Троквей после того, как ты выиграл главный приз на скачках в Ньютон-Эббот?

Я улыбнулся. Я прекрасно помнил.

– Это ты во всем виноват. Ты залил шампанское прямо в их большой рояль.

– Ну, может, и залил, – сказал Билли. – Но рояль у них был паршивый. А в конце это ведь ты разбрасывал горшки с цветами.

«Что правда, то правда», – подумал я. Растения вырывались из горшков с корнем, новый ковер был сплошь засыпан землей. Управляющий отелем был далеко не в восторге. Нас вежливо попросили убраться, и никогда больше не возвращаться в эту гостиницу, иначе он тут же вызовет полицию.

И мы с Билли дружно рассмеялись.

– Да, славные то были деньки, – протянул он. – А нам, дуракам, было море по колено.

– Зато весело, – все еще смеясь, добавил я.

– Ага, еще как!

– Так кому ты задолжал сто кусков? – спросил я. Смех так и застрял в горле Билли. Но он не ответил. – Тому самому парню, который пытался тебя убить, да?

Он по-прежнему молчал. Просто смотрел на меня.

– Или таким вот образом хотел напомнить о долге? И, что называется, переборщил?

– Это что, копы послали тебя спросить? – сердито сказал он.

– Ничего подобного, – ответил я. – Они даже не знают, что я здесь.

– Так какого черта ты вдруг приперся со всеми этими вопросами? – Веселье, царившее всего две минуты назад, испарилось полностью.

– Я просто пытаюсь помочь тебе, Билли.

– Мне не нужна твоя гребаная помощь, – злобно огрызнулся он.

– Ты уже говорил мне это однажды, а потом оказался здесь. В следующий раз это будет не больничная палата, а морг.

Он откинулся на подушки и промолчал.

– Ладно, – сказал я. – Не хочешь говорить, кто, не надо. Но хоть скажи, как это получилось, что ты задолжал кому-то сто тысяч. Тогда, возможно, я дам тебе дельный совет о том, как распоряжаться своими финансами.

– Не могу, – пробормотал он, глядя в потолок. – Даже если меня не прикончат, а скорее всего, это случится, я останусь без этой чертовой работы.

– Вопреки правилам и законам скачек, – процитировал я.

Он повернул голову, покосился на меня.

– Вообще-то, нет. Ну, по крайней мере, не в этот раз. В том-то и ирония.

Он умолк.

– В чем ирония? – спросил я.

– Можешь поклясться, что не работаешь на копов?

– Клянусь бутылкой шампанского, вылитой в рояль, – с улыбкой сказал я.

– И выдернутыми из горшков цветами? – с улыбкой спросил он.

– И ими тоже. – И я приложил правую руку к сердцу.

Он снова призадумался, видно, все еще решал, стоит говорить мне или нет.

– Я выиграл забег, который должен был проиграть, – вымолвил он наконец.

– Ты хочешь сказать, забег, который должен был проиграть?

– Я сказал им, что проиграю, а потом завелся, взял да и выиграл, – ответил он.

– Довольно безрассудно с твоей стороны.

– Да нет, не то чтобы… – пробормотал он. – Я сделал это нарочно. Просто надоел этот ублюдок Викерс, наступал на пятки во время всего чемпионата, вот я и старался выиграть каждый забег. Ну и напоролся. Снова пришел хоть и на секунду, но раньше.

– И кто же приказал тебе проиграть этот забег?

Билли снова призадумался.

– Ты уж извини, друг, – произнес он. – Но вот этого сказать тебе никак не могу. Иначе моя гребаная жизнь не стоит и пенса.

– Букмекер? – спросил я.

– Нет, – со всей уверенностью ответил он. – Один долбаный хлыщ.

Думаю, для Билли любой, кто говорил на королевском английском, не вставляя множества бранных словечек, являлся «хлыщом».