Феликс Фрэнсис - Азартная игра

– Я уже вставала, – с гордостью сказала она. – Ходила ночью в туалет. И сегодня утром – тоже.

– Прекрасно, – заметил он. – В таком случае, думаю, сегодня можете ехать домой. Через десять дней – ко мне. Осмотрим, все проверим, потом я сниму швы. А пока не слишком напрягайтесь. И не переутомляйтесь.

– Замечательно, – сказал я. – Она не будет переутомляться. Я за этим прослежу.

– И вот еще что, – сказал врач. – Мы получили первые результаты анализов.

– Что там? – воскликнула Клаудия. – Не бойтесь, говорите все, как есть.

– Правый яичник чист, однако, как я и предполагал, раковые клетки обнаружены в перитональной жидкости. Не слишком много, но достаточно.

Какое-то время все мы молчали.

– Химиотерапия? – спросила Клаудия.

– Боюсь, что так, – ответил мистер Томик. – Но, скорее всего, дело ограничится одним курсом. Ну, самое большее – двумя. Мне жаль, но это единственный оптимальный выход.

Он оставил нас переваривать эту не слишком радостную новость, видимо, спешил отщипнуть еще несколько кусочков ткани у очередного несчастного пациента. «Не слишком веселая у него работа», – подумал я.

– Давай попробуем увидеть светлую сторону, – сказал я Клаудии. – Правый яичник чист и невредим.

– Это верно, – не слишком весело пробормотала Клаудия.

– А потому у нас еще могут быть детки.

– Если только от химиотерапии я не стану бесплодной, – мрачно заметила она.

Даже известие о том, что ее выписывают из больницы, не развеселило Клаудию. Особенно когда я сказал ей, что отсюда мы поедем не домой, а к моей маме в Глочестершир.

– Ты, наверное, шутишь, Ник? – спросила она.

– Ничего я не шучу, – ответил я. – Мама ждет, страшно хочет тебя видеть.

– Но я хочу домой, – заупрямилась Клаудия. – Хочу лечь в свою постель.

– Как я смогу присматривать за тобой, если завтра мне на работу?

– А как, скажи на милость, – язвительно спросила она, – ты собираешься ездить на работу из Челтенхема? – И, насмешливо фыркнув, она добавила: – Перестань, Ник. Пожалуйста, поедем домой!

Что я мог на это сказать? Ведь не говорить же ей, что нас вполне могут прикончить на пороге собственного дома. Да она наверняка просто не поверит.

Я был убежден: Личфилд-гроув – место для нас слишком опасное. И мне ни в коем случае не хотелось подвергать свою невесту хотя бы малейшему риску. Прошлый раз мне повезло, можно даже сказать, очень повезло. Я вовремя заметил убийцу и улепетывал от него, как ветер. Но Клаудия не сможет бегать после операции, с двумя надрезами на стенке брюшной полости. Да и кто сказал, что мне снова повезет?

А чтобы выжить, должно везти всякий раз.

А потому лучше оставаться как можно дальше от убийцы, в том месте, где он не сможет нас найти. Чтобы его везенье кончилось.

И я твердо решил, что о возвращении на Личфилд-гроув не может быть и речи.

– Мама страшно соскучилась, – сказал я. – Да и тебе самой пойдет только на пользу побыть с ней после операции.

– Да, – ответила она. – Но это вовсе не означает, что мы должны ехать к ней прямо из больницы.

– Ну, будет тебе, дорогая, – взмолился я. – Если твоя мама была бы жива, мы бы могли поехать к ней.

То был удар ниже пояса, а Клаудия пребывала не в том состоянии, чтобы его выдержать.

Мы крайне редко говорили о родителях Клаудии. Они бросили ее, когда девочке было восемь, отвезли пожить к бабушке, да так никогда за ней и не вернулись. Их «Форд Эскорт» слетел с дороги в Бичи-Хед, сорвался с обрыва и упал на галечный пляж с высоты около пятисот футов.

Дознаватели вынесли вердикт – несчастный случай, а не самоубийство. Причем даже не стали выяснять, кто в момент аварии находился за рулем, исправна ли была машина. Но как бы там ни было, Клаудия проклинала их обоих за то, что они оставили ее в этом мире одну-одинешеньку.

«Вполне вероятно, – думал я, – что то была истинная причина, по которой она писала столь мрачные, даже жутковатые картины», – но эту тему я затрагивал редко. А если и затрагивал, то с осторожностью и тактом.

– Знаешь, это нечестно, Ник, – сердито огрызнулась она.

– Прости, – сказал я. – Но мне хотелось бы, чтоб прямо отсюда мы поехали к маме.

– А как же мои вещи? – спросила Клаудия.

– У тебя здесь с собой всего полно, – вывернулся я. – А вчера я забрал из дома еще несколько вещичек.

– Но я не могу ехать к твоей маме ненакрашенной, – то был последний ее довод.

– Я и косметичку твою прихватил, – заметил я не без торжества в голосе.

И мы отправились к моей матери, но прежде я допустил еще одну промашку, упомянул о взятой напрокат машине.