Феликс Фрэнсис - Азартная игра

И я зашел на веб-сайт «Рейсинг пост».

«Состояние Билли Серла, – говорилось там, – значительно улучшилось. Врачи больницы «Грейт Вестерн» в Суиндоне приятно удивлены тем, как быстро поправляется пациент, получивший столь серьезные ранения».

«Чему тут особенно удивляться, – подумал я. – Жокеи – особенно те, кто участвует в стипль-чезе, – ребята крепкие, особая порода, отличающаяся от обычных людей. Сломанные кости, синяки, вывихи, сотрясение мозга – нормальное для них явление, они терпеливо сносят все и восстанавливаются на удивление быстро. К тому же все жокеи понимают: нет скачек, не будет и денег. Мощный стимул для скорейшего выздоровления».

О напавшем на него человеке не было ни слова, лишь выражалась надежда, что Серла скоро смогут допросить детективы, ведущие расследование. Возможно, он поможет установить личность наемного убийцы.

«Интересно, – подумал я, – а предоставила ли полиция защиту Билли?»

Ночь прошла без происшествий, если не считать того, что я то и дело прислушивался, не карабкается ли кто по водосточной трубе за окном моей комнаты с пистолетом в руке и намерением покончить со мной.

И еще я много думал.

В частности, думал о записке, которую нашел в кармане пальто Геба. Я уже знал ее наизусть.

ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО.

Я уже говорил старшему инспектору Томлинсону, что, по моему мнению, это скорее не предупреждение, а извинение, но тот лишь отмахнулся, не пожелав воспринять это соображение всерьез.

Однако отсюда напрашивался один вполне однозначный вывод: Геб знал убийцу. Или, по крайней мере, знал того, кто хотел его смерти. Если, конечно, воспринимать фразу «ждать осталось недолго» как обещание скорой смерти. Нет, конечно, рассуждал далее я, записка могла быть и от подружки, которая разозлилась на Геба за то, что он что-то там не сделал, но лично я в том сомневался. Девушки не пишут такие записки крупными печатными буквами, без обращения и без подписи.

Так что же такое должен был сделать Геб? И чего не сделал?

Имело ли это отношение к азартным играм и кредитным картам или за этим крылось что-то еще?

Я включил настольную лампу и переписал слова в свой блокнот:

«ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО».

А потом долго изучал эти две фразы.

Возможно, Геб не сделал «что говорят», а вместо этого сделал нечто такое, о чем его не просили?

Но в адрес кого он выражал сожаление по поводу этого своего бездействия или действия? И почему именно сожалел? Потому, что поступил неправильно или же поставил свою жизнь под угрозу?

Много вопросов, и до сих пор ни одного ответа.

«Пусть расследованием занимаются профессионалы», – сказал мне старший инспектор. Но сколько времени им понадобится? И доживу ли сам я до этого дня?

Может, пришло время расшевелить осиное гнездо? Но постараться при этом, чтоб тебя не ужалили.

В среду утром в больницу я пришел к семи тридцати. И увидел, что Клаудии значительно лучше. Она сидела в неудобной постели, не ворчала и не жаловалась, с аппетитом поедала завтрак: мюсли с йогуртом.

– Нет, вы только посмотрите на нее! – воскликнул я, улыбаясь во весь рот. – Сразу видно, ночь ты провела лучше, чем я.

– Это почему? И что случилось с тобой ночью? – спросила она.

– Постель в гостинице была жутко неудобная, – ответил я.

– Почему не поехал домой?

Ну вот, проболтался. Как теперь объяснить?

– Хотел быть поближе к тебе, дорогая.

– Напрасная трата денег, – насмешливо сказала она, делая вид, что не одобряет моего расточительства. – Если меня оставят здесь еще на одну ночь, изволь переночевать дома. Обо мне не беспокойся.

Откуда ей было знать, что возвращаться домой мне никак нельзя. Слишком рискованно.

– Выглядишь просто супер, прямо хоть сейчас марафон бежать, – сказал я. – Думаю, они отпустят тебя после того, как мистер Томик осмотрит.

– Сестра говорила, обычно он начинает обход около восьми.

Я взглянул на настенные часы, буквально сводившие меня с ума накануне, когда Клаудия находилась в операционной.

Без десяти восемь.

И тут в палату вошел мистер Томик. На нем снова были бледно-голубые брюки и рубашка, но сегодня сверху он накинул белый халат.

– Доброе утро, Клаудия, – сказал он и кивнул мне. – Как самочувствие?

– Гораздо лучше, чем вчера вечером, – ответила она. – Хотя еще немножко побаливает.

– Да, – снова кивнул он. – Это нормально, так и должно быть. Я сделал надрезы в брюшной стенке. Они совсем небольшие, но болезненные. Как считаете, сможете встать с постели?