Мари Хермансон - Двойная жизнь

– Ах вот в чем дело!

Хелена с выражением полного равнодушия продолжала смотреть на собеседницу.

– Но мы обе знаем, что это далеко не так.

При этих словах ни один мускул не дрогнул на лице жены Бернхарда.

– Бернхард обо всем мне рассказал. Он рассказал о том, как произошло это преступление и кто настоящий убийца.

Если Ивонн ожидала увидеть ее реакцию, то ей пришлось разочароваться. Эти слова не вызвали у Хелены ни капли смущения или, по крайней мере, изумления. Она продолжала смотреть на Ивонн с выражением вежливого внимания, словно речь шла о недомоганиях во время менструации или неприятностях на работе.

– Почему вы взяли на себя преступление другого человека?

– Бернхард не вынес бы тюремного заключения, – напрямую ответила она. – Он бы сгинул здесь. Я взяла на себя его вину только из-за любви к нему и только потому, что хотела уберечь его от этой участи.

– Значит, мученица, – констатировала Ивонн. – Я так и думала. Однако если вы надеетесь на то, что вас канонизируют, то у вас плохие шансы. Те кандидаты, которые берут на себя грехи других людей и страдают во имя их избавления, не пользуются особым расположением в Ватикане. Там придерживаются мнения, что такое оказалось под силу только одному человеку и нельзя ставить себя с ним в один ряд. Это расценивается как… да, как дерзость.

Хелена расхохоталась от души:

– Вы слишком серьезно к этому подходите. Конечно, я бы могла не брать на себя вину Бернхарда, тогда бы ему самому пришлось все это расхлебывать. Это целиком вопрос целесообразности. Кто – то должен понести наказание. И я лучше его подхожу для этой роли. По сложившемуся уже жизненному укладу это больше подходит мне, так как у меня нет проблем с дисциплиной и у меня нет боязни замкнутого пространства. Когда я выйду на свободу, смогу продолжить свою работу медсестры. В деле ухода за больными всегда требуются руки. А на карьере Бернхарда тюрьма поставила бы крест. В его работе нельзя вот так запросто явиться после пяти-шестилетнего отсутствия и продолжить с того места, где когда-то остановился.

– Значит, у вас все здорово?

– Я так не сказала. Но я справляюсь.

– Ас другими заключенными вы ладите?

– О да. Я ведь осуждена за убийство, а к этому относятся с уважением.

– И вы с кем-нибудь здесь уже сблизились?

– Нет. У меня мало знакомых, как в тюрьме, так и за ее пределами.

– Но, должно быть, очень тяжело находиться вдали от мужа. Насколько я понимаю, вы были с ним очень близки.

Хелена кивнула, и впервые за время их беседы Ивонн увидела, как выражение ее лица стало несколько мягче и чувственнее. Жена Бернхарда расстегнула «молнию» на своей спортивной куртке и достала медальон, висевший на цепочке на ее шее.

– У меня всегда при себе есть его фото, – сказала Хелена.

Она обхватила пальцами медальон и несколько секунд подержала его в руке, а потом, не открывая, спрятала снова под куртку. Этот жест показался Ивонн таким привычным и даже ритуальным, что она подумала о том, что там могли бы быть четки либо распятие.

– Но наказание не исчерпывается только практической стороной вопроса. Это еще и возможность… искупить вину, так это называется. И Бернхард не в состоянии это сделать сам. Вы отняли у него такую возможность. Вы даже не оставили ему выбора. Вы хоть раз задумывались над этим?

Хелена после непродолжительного молчания произнесла:

– Вы так мало знаете моего мужа. Вы можете представить его в этом закрытом учреждении, в компании с торговцами наркотиками, насильниками и наемными убийцами? С людьми, которые с самого детства росли в грубой и жестокой среде, для которых единственный существующий в жизни закон – это право сильного за счет слабого. Как вы считаете, сумел бы Бернхард сам справиться в таком окружении?

– Не знаю. И вы не знаете, и Бернхард тоже. И до тех пор не узнает, пока у него не появится возможность почувствовать это на собственной шкуре.

Хелена, склонившись над столом, тихо, но при этом резко, заметила:

– Они бы уничтожили его.

– Откуда такая уверенность? Вы же смогли найти способ приспособиться к здешним условиям. А почему Бернхард не смог бы? Он наверняка не настолько слаб, как вы думаете.

Хелена посмотрела на свою собеседницу усталым снисходительным взглядом, словно нисколько не сомневалась в том, что доказывать что-то Ивонн было делом бесполезным.

– В ваших взаимоотношениях у каждого из вас была своя строго отведенная роль, – продолжила Ивонн. – И это очень подходило к той ситуации, когда вы познакомились, в которой вы были медсестрой, а он – пациентом. Однако не кажется ли вам, что пришла пора поменяться ролями? Бернхард рассказывал мне, что ваша мать была очень больным человеком, а отец – алкоголиком. У моей матери было психическое заболевание. При таких родителях приходится быть сильным. Но нужно ли это на самом деле? Я считаю, что сильнее становишься тогда, когда делаешь добрые дела. Но нужно попробовать и быть чуточку слабее. После стольких лет это будет нелегко, и потребуется тренировка. Нужно учиться быть слабым. А Бернхард должен развивать в себе силу. Возможно, он уже сейчас в одном ряду с сильными.