Мари Хермансон - Двойная жизнь

Накануне Нового года Ивонн вместе с Йоргеном и Симоном ходили в кино, а потом, перекусывая гамбургерами в «Макдоналдсе», обсуждали увиденный фильм. Все трое сочли его сносным, посчитав, что с их стороны это был удачный выбор.

На Новый год Ивонн была приглашена на свадьбу Циллы и Бенни. Получился очень веселый праздник, гости развлекались в помещении правления дачного товарищества, к которому относился домик Бенни. На это торжество были приглашены члены узкого круга избранных из «Твоего времени», а также друзья жениха из числа водителей большегрузных машин, двадцатипятилетняя дочь Циллы, изучавшая право, и тридцатилетний сын Бенни, о профессии которого Ивонн не знала ровным счетом ничего.

– А это, случаем, не очередной ее бзик? – шепнула Лотта на ухо Ивонн.

Они сидели за столом, накрытым бумажной скатертью. С потолка комнаты свисал бумажный серпантин. Один из подвыпивших друзей Бенни произносил тост.

– А что ты понимаешь под словом «бзик»?

– Да просто какую-то внезапно пришедшую на ум затею, как, например, кристаллотерапия или лечение травами и так далее. Пару недель будет все отлично, а потом сойдет на нет.

– Нет, я думаю, что это серьезно, – ответила Ивонн. – Ты только посмотри на нее.

Сидевшая рядом со своим Бенни Цилла сияла. На ней было земляничного цвета платье, ниспадавшее мягкими складками. С лета она немного прибавила в весе, и ее подбородок несколько округлился. «Только теперь, когда ее окружает настоящая любовь, ее тело может себе позволить стать старше», – подумала Ивонн. Но стоит только начать, как это и дальше пойдет развиваться по нарастающей. Словно с глубоким, полным наслаждения вздохом тело сваливается, как старая подушка. Уже и так выступили жировые складки и отвисла кожа. Иногда Ивонн охватывал даже страх, что тело Циллы больше не сохранит свои формы двадцатипятилетней женщины, а еще глубже увязнет в необратимых процессах старения.

«Привет, а ну-ка стоп, тебе еще не шестьдесят», – едва не вырвалось у Ивонн, когда Цилла, покачиваясь и широко расставляя ноги, прошла мимо нее, так, как это с возрастом позволяют себе некоторые грузные матроны с юга. И Цилла впитала в себя эту привычку, хотя всю жизнь жила вдалеке от их массивных обликов. Теперь она носила широкие платья с этническими орнаментами, в которых выглядела полнее, чем была на самом деле, и перестала закрашивать седые волосы, словно поверх своей рыжей шевелюры носила на голове серебристое кепи.

Что это за клад нашла Цилла и где можно отыскать такой же? Но еще ни разу ее подруга не смогла дать точного объяснения. «В трамвае», – отвечала Цилла на подобные вопросы, однако все, включая ее саму, знали, что ответ был куда сложнее.

В полночь все гости, присутствующие на свадебном торжестве, вышли на веранду, чтобы полюбоваться на фейерверк. И все эти сады с их миниатюрными домиками в один миг превратились в разноцветный сказочный мир. Затем присутствующие подняли бокалы за молодых и за Новый год.

Ивонн, слегка подвыпив, чувствовала себя немного нелепо и несла всякую чушь. Сначала она неистово отплясывала с женихом, а потом долго танцевала, прижавшись к одному из его сослуживцев из числа водителей. Царившее веселое настроение, нехитрое помещение с пластиковыми стульями и броской отделкой стен, немолодые уже и слегка потрепанные гости, разрядившиеся в меру своего понимания и возможностей, а еще эта пара молодоженов с лучезарным венцом из любви, которого, казалось, можно коснуться рукой, оказывали на нее успокоительное и даже целебное действие. «Такова жизнь, – думала расчувствовавшаяся и порядком захмелевшая Ивонн, касаясь лбом пахнувшего лосьоном после бритья плеча водителя грузовика. – Вот так – не больше и не меньше».

Проснувшись на следующее утро в своей кровати – а она была совсем одна, поскольку Йорген праздновал Новый год с друзьями, и она даже толком не знала, где именно, – Ивонн почувствовала себя счастливой и умудренной жизнью. В своих снах с легким налетом эротики она скользила в объятиях какого-то мужчины, быть может, грубоватого водилы, или Бернхарда, или некоего образа, вобравшего черты обоих. Она прижалась к нему и сказала, что одинока и голодна. Он пообещал ей чего-нибудь принести и принес стакан с вареньем из имбирных груш, плававших сверху. Половинки плодов медленно скользили в сиропе, касаясь округлыми боками друг друга, и рядом плавал кусок обескровленного нежного мяса.

«Я не хочу этого», – попыталась сказать Ивонн, но не смогла издать ни звука, осознавая, что не в силах от этого отказаться. Внезапно из стакана донеслось шипение, очень напоминавшее змеиное, и из густой жидкости, полной фруктов, вырвался наружу, как подводный гейзер, яркий красный луч. В янтарной жидкости он стал распадаться на более мелкие частицы и, рассеявшись вконец, окрасил все содержимое стакана в красно-бурый цвет.