Джослин Джексон - Три пятнадцать

В то время другая Мози Слоукэм была малюсенькой креветкой, которую Лиза тайком от подруг и учителей таскала на математику и английский. Странно, что та креветка не я. Иначе сейчас я бы сидела на всемирной истории у миссис Блоуд во второй раз, а такое даже врагу не пожелаешь.

Мы свернули на двурядку Никерджек, такую старую, что даже под проливным дождем асфальт был пепельно-серым. Пару миль Никерджек тянулся сквозь лес. Его наверняка облюбовали бы любители пивных вечеринок, если бы не незаконные ловушки и реальный шанс нарваться на пулю даже не в сезон охоты. Утингам эта земля целиком никогда не принадлежала, но они явно на ней охотились, наплевав на сезоны и лицензии. В школе болтали, что они едят даже сбитых машинами животных.

Через пару миль лес с моей стороны сменился огороженным участком, усеянным неопрятными проплешинами. В ближнем ко мне углу ржавел «додж-дарт» без окон, дверей и колес. Он лежал на пузе, причем в самом буквальном смысле. В его салоне прятались от дождя три промокшие козы. Рядом стоял пикап тоже без колес, из водительского окна высовывался тощий козленок и глотал дождевые капли. Чуть дальше начинался целый автопарк ржавых седанов, старых, разномастных, выпотрошенных до остовов, зато битком набитых овцами. Утятник как он есть. Озираясь по сторонам, Роджер убавил скорость и громкость до минимума.

С его стороны лес тоже кончился, сменившись поляной, на которой расположились штук десять трейлеров. Вдали на луг наступали кусты, ладанные сосны и старые раскидистые дубы. Неподалеку от нас стоял многоместный трейлер, вокруг него – машины. Эти еще не раздели и не выпотрошили, хотя у одного «бьюика» задняя дверь держалась на изоленте. Как только «бьюик» сдохнет, Утинги сдерут дверь и поселят в салон цыплят.

Мы остановились через дорогу от первого многоместника.

– Нужно с чего-то начать, – вымолвил Роджер.

Дальше вдоль дороги стояли длинные одноэтажные дома, тоже битком набитые Утингами, а свернув еще дважды, мы увидели бы такие же утыканные трейлерами поляны между лугами и лесочками. Утингов здесь пруд пруди.

Эту поляну тоже обнесли забором, словно Утин-ги выходят на дорогу и попадают под машины не реже их старых тощих коз. Роджер заглушил мотор, музыка оборвалась, и в открытые окна мы услышали бибиканье. Вряд ли этот звук издавала машина, слишком хриплым и надрывным он казался. Скорее так пятящийся грузовик изобразила бы старая больная обезьяна. Бибиканье было громким – мы оба расслышали его сквозь стук дождя по металлической крыше «вольво».

– Что это? – спросила я. – Кто-то плачет?

Роджер, удивленный не меньше моего, лишь плечами пожал:

– Пойдем узнаем.

– Ливень жуткий! – пожаловалась я, схватила плед с заднего сиденья и, накинув его на голову, стала похожа на первоклассницу, играющую Деву Марию на рождественском утреннике. Роджер натянул капюшон толстовки, и мы вылезли из салона.

Похоже, странное бибиканье доносилось из многоместника, но ворота были в середине забора, футах в пятидесяти дальше по дороге.

Когда мы перебежали через дорогу, заунывное бибиканье стало громче, а когда добрались до ворот – тише. В широкие ворота спокойно вписалась бы машина. Их закрыли, набросив проволочное кольцо на столбик. Роджер промок насквозь, у меня под пледом было посуше, поэтому я прикрыла уголком и его. Роджер дотянулся до кольца, открыл ворота, и мы шмыгнули во владения Утингов.

Вблизи многоместный прицеп оказался белой коробкой, обшитой дешевым сайдингом, и стоял на шестах примерно в футе над землей. К двери вела самодельная деревянная лестница. Крыльца не было, но три продавленные, наполовину сгнившие ступеньки укрывал навес. Мы с Роджером забежали под него, еле уместившись на средней ступеньке.

Бибиканье сводило с ума. Оно раздавалось каждые пять секунд. По разные стороны от лестницы, где нормальные люди сажают цветы, из земли торчали ветроуказатели и вертушки на палочках. Промокшие ветроуказатели понуро висели тряпками, зато почти все вертушки бешено крутились, разбрызгивая дождевые капли.

– Что за черт? Это человек? Внутри дома? Или это ветряки?

Я нервно переступала с ноги на ногу. Сойдя с проселочной дороги, мы оказались на земле Утингов, в их жутких немытых руках.

– Не знаю. – Глаза Роджера блестели из-под капюшона. Можно подумать, он сумасшедший джава, для которого нет участи лучше, чем быть сожранным Утингами. – Говорить буду я, ладно? Враль из меня в тыщу раз лучше.