Чарлз Тодд - Хладнокровное предательство

Ратлидж вспомнил молодого человека, которого совсем недавно отправили в клинику для душевнобольных. Пожалуй, он не мог подсказать горюющему отцу ничего более радужного. И все же для родителей преступника такой исход показался более милосердным.

– Решать предстоит судье, – ответил он, следя за выражением лица Элизабет Фрейзер. – Таков его долг. Моя же обязанность – отделить зерна от плевел. Где мисс Аштон?

– Наверное, еще спит. Я встретила ее, когда она возвращалась с прогулки, – ответила Элизабет. – Говорит, ей трудно лежать, потому что ребра еще болят. И она горюет по сестре. Я видела ее вчера на кладбище, когда ходила за покупками.

Миссис Камминс открыла дверь и остановилась на пороге, как будто не могла решить, рады ей здесь или нет. Она была сильно навеселе: расширенные зрачки, глаза мутные, рука, лежащая на дверной ручке, дрожит.

– Ночью мне приснился страшный сон, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я была на кухне, и вдруг что-то вошло в ту дверь со двора. Я видела его, но не понимала, что передо мной. В комнате было темно, а я так испугалась… повсюду была кровь. А мне… не хотелось умирать!

На последнем слове голос ее дрогнул, и Элизабет быстро подкатилась к ней, чтобы утешить ее.

– Вам приснился страшный сон, дорогая! – ласково проговорила она. – Здесь никого не было. Никто не хочет вам навредить!

– И все-таки… все было так ярко, так живо!

Элизабет сжала дрожащие руки миссис Камминс:

– Вера, вам нечего бояться. Здесь инспектор Ратлидж. Он защитит нас от любого зла!

– Но его здесь не было. Я пошла к нему в комнату, а его там не было! Я знаю, где Гарри держит свой револьвер; я переложила его к себе под подушку…

Вскоре Ратлидж направился к полуразвалившейся пастушьей хижине. Пока он взбирался в гору, Хэмиш все время что-то бормотал, мешая думать и утомляя: «Ничего ты не добьешься своими уловками! Дурацкая затея».

– Если бы я поймал того, кто приходил сюда вчера ночью… – возразил Ратлидж.

«Но вместо него ты поймал девушку. И ты ей веришь!»

– Нет, не верю!

«Но ведь ты стал искать пальто с оторванной пуговицей!»

– Элкотт каждый день проводит здесь, на ферме, – прибирается, красит. Она в любое время могла пробраться в «Баранью голову» и срезать пуговицу с его пальто. За работой он носит толстые свитера, а единственное приличное пальто надевает только в торжественных случаях.

«Можно подумать, ты стремишься ее оправдать!»

– Я никого не стремлюсь оправдать…

«Почему же ты тогда до сих пор никого не арестовал?»

Наконец они добрались до хижины, и Ратлидж сунул руку в щель, куда вчера нарочно обронил сломанную запонку. Он тщательно обыскал расщелину. Запонки нигде не оказалось.

Интересно, что с ней случилось? Кто ее взял? Джанет Аштон, Пол Элкотт или некто неизвестный, который еще не появлялся на сцене?

Обдумав все за и против, Хэмиш сказал: «Ее забрали нарочно, чтобы не бросать тень на мальчика. А чужак не знал бы, где искать».

– Очень может быть, что запонку унес Хью Робинсон. Может, он пожалел, что сгоряча поделился опасениями насчет сына, и решил спрятать улику, желая пощадить память о мальчике.

Мэгги с трудом растолкала своего маленького жильца, с трудом вытащила из-под одеяла и заставила надеть резиновые сапоги. Еще не до конца проснувшись, мальчик что-то проворчал.

– Нам надо покормить овец. И лучше сделать это ночью, раз тут весь день рыщут посторонние люди. Я тебе говорила!

Но он отпрянул от нее.

– В чем дело? Ты что, боишься темноты? Зря, в темноте нет ничего плохого. И потом, с тобой пойдет Сибил. Она одна стоит целой армии! Посмотри, как виляет хвостом! Думаешь, она допустит, чтобы ты попал в беду?

Мальчик вцепился в толстый, густой мех на шее собаки, за ошейником. Он гладил собаку, перебирал мех пальцами. А потом взял у Мэгги ведро и вышел в холодную ночь.

Мэгги караулила на крыльце. Она боялась не только того, что мальчик сбежит. Куда страшнее, если кто-то внезапно набросится на него из темноты.

– Совсем сдурела! – вслух обругала она себя.

И все же она так и не смогла заставить себя войти в дом, пока не увидела, как мальчик спускается с холма, волоча за собой ведро. Сибил плелась за ним по пятам.

Один раз собака остановилась и обнюхала снег, и мальчик повернулся к ней. Мэгги не могла понять, говорит ли он с собакой или просто гладит ее по голове. Потом Сибил затрусила с ним рядом. Ее как будто совсем не беспокоила его немота. Любовь Сибил была слепой и безусловной.