Чарлз Тодд - Хладнокровное предательство

– Жалею, что все это услышала. О таких ужасах даже думать не хочется!

– Они оба перенесли тяжелый удар. Не всегда следует придавать значение тому, что человек говорит и делает в состоянии душевного потрясения. – У Ратлиджа тоже пропал аппетит, еда на его тарелке лежала нетронутой.

Оживившийся Хэмиш сказал: «Значит, ты ему не веришь».

«Дети не всегда понимают последствия своих поступков. Им важно лишь добиться своего, – мысленно ответил Ратлидж. – Но трудно поверить, что десятилетний мальчик способен шесть раз подряд точно прицелиться и выстрелить из револьвера».

«В тесном помещении это вовсе не так трудно. С близкого расстояния он бы не промахнулся. Если он злился на них…»

И верно, гнев мог придать ребенку целеустремленность и необходимые силы. Все закончилось быстро, он не сразу понял, что натворил. Ужас содеянного навалился на него позже. Но откуда у него револьвер?

Если Джош убил своих родных, тогда лучше, чтобы он замерз в горах, подумал Ратлидж.

«Вспомни того парня из Престона. Ему всего восемнадцать», – не унимался Хэмиш.

«Артур Марлтон слышал голоса. А Джоша никто не называет безумным…»

Неожиданно Ратлидж понял, что Элизабет Фрейзер продолжает говорить:

– Должно быть, тяжко слушать такое. Даже полицейский вряд ли способен привыкнуть к страданию! – Она уже убирала со стола, и Ратлидж видел, что руки у нее дрожат.

Он подумал обо всем, что видел на войне, когда выполнял свой долг, и понял, что устал осуждать других, устал иметь дело с насильственной смертью. Надоело рыться в душах людей и выкапывать найденные там отвратительные тайны. Не стоит размышлять о том, что двигало жестоким убийцей, на уютной, теплой кухне, где ему прежде было так хорошо.

В нем проснулась тоска по обычной жизни, какой живут большинство людей. Как было бы славно завести семью, жену, детей, домик с садиком. Но что может он дать своим близким? Он одержим, его гнетут воспоминания о смерти, и совесть у него неспокойна.

Хэмиш сказал: «Раньше ты особенно себя не жалел».

«А я и сейчас не жалею. Просто иногда накатывает одиночество».

Он встал и начал помогать мисс Фрейзер.

– Мне жаль, что ужин так закончился.

Она прикусила губу:

– Ну почему убийцей не может оказаться чужак? Тогда всем было бы не так больно. Чужака легче ненавидеть за то, что он сделал.

– Если Элкоттов убил чужак, – ответил Ратлидж, – значит, он до сих пор где-то здесь. Может быть, он убил, потому что имел зуб на Элкоттов. Нам неведом его мотив. Возможно, убийца – безумец, маньяк. И тогда он, скорее всего, попытается убить снова. Вы никогда не запираете двери? Все входят сюда и выходят, когда им заблагорассудится!

– Да ведь я все равно не могу себя защитить! Как и миссис Камминс, – парировала мисс Фрейзер. – Представить не могу, чтобы кто-то имел на нас зуб!

– По-моему, Элкотты тоже не подозревали, что кто-то имеет на них зуб, – сухо ответил Ратлидж. – До тех пор, пока не открылась дверь и в их дом не вошел убийца. – Он задумался. – У них была собака?

– Летом Джералду пришлось держать в доме овчарку. Ей было двенадцать лет, и она слабела. Красивое животное. Он называл ее Миата. Странная кличка для собаки, верно? Сказал, что где-то вычитал такое имя и оно ему понравилось. Я спросила, не ирландское ли оно, но он ответил, что нет.

– Кажется, вы говорили, что не слишком хорошо их знали?

– С Джералдом мы часто беседовали. Он был общительный. В базарные дни приезжал в Эрскдейл пополнить запасы и узнать новости. Он был такой… дружелюбный и открытый. Не только со мной, потому что я прикована к инвалидному креслу. Можно сказать, у него был дар. Ничего удивительного, что Грейс его полюбила. Мужчин часто любят за характер.

Ратлидж вспомнил слова Пола Элкотта: Элизабет Фрейзер тоже положила глаз на его брата.

– Что вы можете сказать о характере Пола?

Мисс Фрейзер покачала головой:

– Он был младшим сыном. Более замкнутый, не такой открытый. Часто держался в тени брата. Но характер не делает его убийцей! – Она взглянула на Ратлиджа. Ее голубые глаза стали несчастными. – Думаете, Хью Робинсон прав и Джош действительно мог застрелить своих близких?

– Не знаю, – ответил Ратлидж. – Но Робинсон это допускает. Пока. И его подозрения разрывают его на части.

Мальчик никак не мог усидеть на одном месте. Напряженный, как сжатая пружина, он как будто не мог отдыхать, чувствовать себя спокойно. То и дело пересаживался – то со стула на стул, то на пол, поближе к Сибил. Потом снова вскакивал, обходил комнату – и в конце концов снова прижимался к теплому собачьему боку. Глаза его всякий раз поворачивались в ту сторону, откуда раздавался неожиданный звук; он в любой миг готов был вскочить и убежать. Его беспокойство заразило и Мэгги.