Едва переводя дух от волнения, де ла Сутьер откинулся назад на спинку сидения и оставался неподвижен, с невыразимым трепетом он ожидал решающего момента. Прошло несколько минут, наконец новые крики возвестили о возвращении лошадей. Среди этого оглушительного шума послышалось несколько возгласов:
– Ага! Оранжевый жокей! Жокей в оранжевом впереди!
Действительно, Джон спокойно и гордо сидел на чудном вороном коне, который быстро приближался к цели, высоко держа голову с развевающейся гривой. Звон сигнальных колоколов еще более ускорял его стремительный бег. Он разорвал грудью финишную ленточку, и только тогда вдали показались поодиночке его несчастные соперники. Один из жокеев весь был в пыли, его разорванная куртка свидетельствовала об ужасном падении, другой потерял фуражку, его лошадь заметно прихрамывала, все остальные имели вид пристыженный и расстроенный.
На этот раз восторженные крики и рукоплескания зрителей огласили всю округу. Толпа опрокинула загородки и колья с натянутыми веревками, чтобы подойти ближе и полюбоваться чудным животным и даже его погладить.
– Как зовут победителя и кому он принадлежит? – спросил один из людей, обслуживающих скачки.
– Бореас, смесь породы английской и лимузенской, принадлежит месье де ла Сутьеру, – ответил Джон.
Внезапно мужская рука приподняла шторку таинственной кареты, и в окне появилось раздраженное лицо.
– Лимузенской породы, без всякой примеси! – закричал сердитый голос. – К черту всю английскую кровь!
Все взоры обратились на де ла Сутьера, который так опрометчиво выдал себя. Ярый коннозаводчик, очевидно, раскаялся, что выдал себя, и хотел скрыться в глубине кареты, но было уже поздно: его многочисленные друзья успели его узнать.
– Ах! Де ла Сутьер! – кричали со всех сторон. – Вы были тут? Какое торжество для вас! Что за чудный у вас конь! Да выходите же, любезный друг, дайте вас поздравить!
Скрываться не представлялось более возможности. Итак, де ла Сутьер вышел из своего экипажа, в то время как Арман подошел подать руку жене, последовавшей за отцом.
Де ла Сутьер с теплым чувством признательности принимал усердные поздравления многочисленных друзей и большей части присутствующих. Пожатия рук и учтивые приветствия, казалось, никогда не прекратятся. Но тут лакей в ливрее пробрался сквозь толпу и подошел доложить де ла Сутьеру, что префект желает лично вручить ему выигранный приз и просит пожаловать с семейством в его шатер.
Такое учтивое и лестное приглашение могло быть принято только с благодарностью. Де ла Сутьер ответил не колеблясь, что тотчас явится к господину префекту, а затем, обратившись к Пальмире, которая шла сзади под руку с мужем, сообщил ей, о чем идет речь. Бедная Пальмира вся побледнела.
– Не ходите туда, милый папа, – шептала она тоном, исполненным тоски, – или по крайней мере не принуждайте меня идти с вами.
– О, взявшись за гуж, не говори, что не дюж, – пошутил де ла Сутьер. – Впрочем, ты видишь, как нас здесь встречают. Полно, Пальмира, не ребячься!
– Папа! Арман! – умоляла молодая женщина в ужасе. – Не требуйте от меня подобного подвига! Я не смогу этого вынести! У меня голова идет кругом! Я чувствую, что мне сейчас станет дурно!
– Не беспокойтесь, сударыня, – вмешался Симоно, который неожиданно возник перед ней, – ваш доктор с вами.
Пальмира невольно улыбнулась и уступила настояниям окружающих. Ее безжалостно увлекли к обширной палатке, где находились важнейшие сановники департамента. Префект отлично принял де ла Сутьера. Он поздравил его с победой, с похвалой отозвался о его заслугах в выведении новых пород лошадей и, наконец, вручил приз – серебряный кубок великолепной работы и пачку банковских билетов.
После префекта другие сановники, не менее высоко стоящие, подошли поздравлять де ла Сутьера. Прежний подсудимый с влажным взором принимал эти доказательства общего расположения, сознавая, что именно сейчас возрождается его доброе имя и что, высказываясь в его пользу, свет оправдывал его со своей стороны, как уже оправдало правосудие.
Пока он разговаривал с генералом, Пальмира, со своей стороны, немного приободрилась. В числе дам, которые с величайшим тактом демонстрировали ей симпатию и уважение, были жена и дочь главного прокурора, которому Пальмира считала себя обязанной более всех. В ту минуту, когда молодая женщина беседовала с ними, кто-то взял ее под руку и шепнул на ухо:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу