Пол Сассман - Лабиринт Осириса

– Воски понимает иврит, но свободно говорить не может, – начал архиепископ. – Если вы согласны, я буду переводить.

– Конечно, – кивнул полицейский.

Петросян что-то прошептал Воски, она негромко ответила. Девушка больше не отрывала взгляда от выложенного плитками пола.

– Начинайте, – кивнул Петросян. – Но имейте в виду, что наша беседа неофициальная. И не забывайте, о чем я говорил, когда мы шли сюда. Постарайтесь помягче… – Он сделал успокаивающий жест рукой.

– Конечно, – повторил Бен-Рой.

Он наклонился вперед, уперевшись локтями в колени. За годы работы в полиции ему пришлось допрашивать сотни людей. Но он никогда не начинал разговора с такой тревожной надеждой. Дело Клейнберг, жизнь Халифы – все, казалось ему, определится здесь, на этой встрече. Будто он стоял перед дверью, которую стоит только открыть, и все разом изменится. «Осторожнее, – твердил он себе. – В своем нетерпении узнать, что там, по другую сторону, не дергай за ручку слишком резко».

– Здравствуй, Воски, – поздоровался он.

Девушка по-прежнему глядела в пол.

– Меня зовут Арие Бен-Рой. Я детектив иерусалимской полиции. Если хочешь, можешь называть меня просто Арие. Или даже Ари.

Его попытка растопить лед не дала видимых результатов. Возможно, оттого, что, несмотря на все его усилия говорить мягче, в голосе слышались неприветливые официальные нотки, словно он допрашивал Воски в полицейском участке. Не впервые во время этого расследования он оказался неспособным проявить сочувствие. Типичный проклятый сабра.

– Спасибо, что согласилась со мной поговорить. Хочу сразу подчеркнуть, что наша беседа не имеет отношения к вопросу о твоем проживании в Израиле. Даю слово – тебе нечего бояться. Ты поняла?

Воски едва заметно кивнула.

– Мне надо задать тебе несколько вопросов о женщине по имени Ривка Клейнберг. Думаю, ты ее помнишь. Несколько недель назад она приходила в приют «Хофеш».

Армянка подняла глаза, снова опустила и что-то сказала.

– Она спрашивает, вы нашли людей, которые убили госпожу Клейнберг? – перевел Петросян.

– Мы к этому близки, – ответил Бен-Рой. – Очень близки. А с твоей помощью еще больше приблизимся. Ты нам поможешь?

Ее рука сомкнулась на серебряном распятии, вцепилась так, словно это был спасательный канат. А когда заговорила снова, голос звучал чуть громче, чем в прошлый раз. Слова произносила немного быстрее, словно в ней нарастала тревога. Петросян успокаивающе положил ей руку на колено.

– Она говорит, что не хочет давать показания, – объяснил он.

– Никто не просит тебя давать показания. Мне нужно, чтобы ты ответила на несколько вопросов. Сможешь?

Девушка, по-прежнему сжимая распятие, немного помедлила, глубоко вздохнула и кивнула.

– Спасибо! – У Бен-Роя отлегло от сердца. – Постараюсь долго тебя не задерживать.

Он говорил, как врач, готовящийся сделать пациенту укол. Сжал руки и изобразил на лице улыбку, как ему казалось, излучающую доброжелательность.

– Ты помнишь, как госпожа Клейнберг приходила в приют и вы с ней разговаривали?

– Кен, – пробормотала Воски.

– Ты что-нибудь говорила ей о золотом руднике?

Девушка покачала головой.

– О золотоносной шахте в Египте?

Она снова мотнула головой.

– Уверена? Не спеши, подумай.

Неразборчивые слова.

– Она уверена, – подтвердил архиепископ.

– Тебе известна компания, которая называется корпорация «Баррен»? Большая американская компания?

– Нет.

Бен-Рой повторил название – медленно, по буквам, на случай если Воски не поняла его произношения. Тот же ответ. Детектив старался сохранить невозмутимый вид и не выдать своего разочарования. Он рассчитывал попасть прямо в яблочко. Сэкономить время и избавить девушку от долгого допроса. Не получилось. Что ж, придется забросить сети пошире.

– Можешь сказать, о чем вы разговаривали? – спросил он.

Воски втянула голову в плечи и подсунула правую ногу под колено левой. На этот раз слов было больше. В переводе они означали следующее:

– Она рассказывала госпоже Клейнберг откуда происходит. О своей деревне, о семье. А затем о том… что с ней случилось.

Бен-Рой жестом показал, что ему необходимы детали. Девушка теребила распятие. Ее речь была больше похожа на шепот, и Петросяну, чтобы расслышать, пришлось наклонить к ней голову.

– Она говорит, что когда ее схватили, ей было четырнадцать лет, – перевел он. – Похитили по дороге из школы домой. Прямо на шоссе. Мужчины. Двое. Она их не знает. Наверное, азербайджанцы. Ее деревня расположена на границе с Азербайджаном.