Пол Сассман - Лабиринт Осириса

Нос уловил что-то еще. Сначала Халифа не определил запах. И лишь когда он окреп, понял – чеснок. По мере спуска запах усиливался, забивал ноздри, заглушал все остальные запахи. Халифа рос под сенью пирамид и помнил, как мать вешала чеснок над входной дверью, чтобы отпугивать таящихся у древних монументов джиннов. И вот этот запах здесь. В руднике. Где ему быть совсем не положено. Он испугал его больше темноты и сводящей с ума путаницы коридоров и тоннелей.

Запах сбивал с толку. Заставил усомниться, что мозг продолжает ему служить. Подлинный ли это запах или внушенный силой страха фантом? Вместе с первым сомнением в душу закрались другие. Что это за доносящийся снизу стук: реальный звук или эхо его шагов? Кто-то шепчется в темноте, или он слышит отголосок собственного дыхания? Показалось, что он снова уловил гул механизмов. Несколько раз детективу чудилось, что в боковых тоннелях мелькали фигуры людей. Краем глаза он видел проносящиеся бесформенные тени. Но как только пытался навести на них луч фонаря, они исчезали. И так же бесплодно кончались попытки разобраться в звуках. Лишь запах чеснока не пропадал, сколько бы он к нему ни принюхивался. Витал в воздухе и не был плодом воображения. Становился все сильнее. Как стук в висках. Как биение сердца. Как убеждение, что внизу, в темноте, его поджидает что-то страшное.

Но Халифа продолжал идти, на каждом сантиметре пути преодолевая себя, – желание проникнуть в тайну шахты побеждало мучительный страх. Ниже, ниже, ему казалось, что спуск занял несколько часов, хотя стрелки на циферблате свидетельствовали, что он находился в лабиринте меньше тридцати минут. Внезапно луч фонаря что-то выхватил впереди.

Галерея уходила вниз так круто, что в камне были выбиты ступени для спуска. Халифа остановился, присел на корточки и, держа перед собой фонарь, пытался разглядеть, что скрывается в темноте. Луч едва дотягивался до того места, и ему не удавалось разобрать, что это за предметы.

– Эй!

Голос прозвучал низко, глухо, словно натыкался на препятствие, не позволявшее разноситься эху.

– Эй!

Никакого ответа.

Халифа спустился на пару ступеней. Запах чеснока сделался настолько сильным, что стало трудно дышать. Прижать бы к носу и рту платок! Но не хватало руки: в одной он держал фонарь, в другой – пистолет и не собирался оставаться беззащитным. С вонью приходилось мириться.

– Эй!

Он так и не мог понять, что внизу перед ним, хотя различил какие-то формы с округлыми краями. Похоже, они занимали все пространство галереи от пола до потолка. Рельсы уходили прямо в них. Горный обвал? Халифе пришлось сделать усилие, чтобы спуститься еще на шаг. Тьма словно выталкивала его назад. Луч наткнулся на что-то закругленное, похожее на колесо, выхватил из мрака контуры то ли обода, то ли обруча. Явно рукотворного предмета.

– Что же это такое?

Нога опустилась еще на ступеньку. Осторожно, словно он заходил в ледяную воду. И одновременно клонился назад, опасаясь, что снизу на него бросится страшное нечто. Не бросилось. Успокоенный, он сделал еще шаг, но тут же замер. Круто развернулся, упал на колено и прицелился в темноту.

Где-то далеко вверху загудел механизм или мотор. Что-то механическое.

Странные звуки доносились до него и раньше, но они тут же пропадали, как только он пытался определить их источник. На этот раз, начавшись, звук не утихал. Зловещий, неторопливый рокот, казалось, плавал в воздухе, словно ворчал сам лабиринт. Халифа напрягал слух, у него дрожала рука, и от этого колебался луч фонаря. Он не мог сказать, что порождало звук. Ясно было одно – рокот доносился сверху. Оттуда, откуда он пришел. Лихорадочно хватая воздух ртом, Халифа выждал минуту. И больше не интересуясь, что же все-таки загораживало проход внизу, не заботясь, что представляет собой эта шахта, желая только одного – поскорее выбраться наружу, – встал и пошел по галерее вверх.

Оставив позади метров двадцать, он остановился. Рокот не прекращался, был таким же, как раньше, – ни громче и ни тише. Он сделал еще несколько шагов и снова застыл. Теперь к прежнему звуку примешивался новый. Что-то глухо погромыхивало, будто вдалеке стучали по рельсам колеса. Напуганный, пытаясь разобраться, что происходит наверху, и проклиная себя за то, что сунулся в лабиринт, Халифа направил луч фонаря в темноту. Стук стал громче. Не намного, но определенно громче. Мгновение он стоял как вкопанный, нервы напряжены до предела, сердце рвалось из груди. Затем сделал шаг вправо и, поставив ступню на рельс, ощутил легкую вибрацию. Проделал то же самое со вторым рельсом, и здесь металл как будто глухо гудел под подошвой. На него что-то ехало. Что-то большое, судя по тому, как нарастал звук. Халифа попятился, поднял пистолет и снова поставил ногу на рельс. За пять секунд вибрация заметно усилилась. Что бы там ни катило, оно спускалось быстро.