Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

Тут Оливия не удержалась и поведала ему о своих планах искать в Принс-Джордже стратегически расположенные камеры. Фурнье сел поудобнее, погладил модную щетину на подбородке, глубоко задумался и, наконец, сказал:

– В идеальном мире вам не пришлось бы лично ехать на поиски. – Он очень театрально пожал плечами и склонил голову набок. – Но, учитывая данность, боюсь, вы правы. У нас нет ни доказательств, что Джонс хотя бы приближался к Канаде, ни поводов видеть криминал в исчезновении охотников, поэтому искать те записи обычными способами было бы… как бы это помягче… трудоемко.

Фурнье явно ожидал встретить слегка тронутую бабу, однако, поговорив с Оливией лично и услышав ее часть истории, поменял мнение. И даже засомневался, действительно ли охотники банально заблудились и насмерть замерзли. Версия Оливии его несколько развлекла – с такой гипотезой унылое расследование станет хотя бы увлекательнее.

Оливия же следила за разговором с большим трудом. Зачем она вообще сунулась проверять почту? Теперь только и мыслей, что о тоннах е-мейлов, падающих в ящик. Оппоненты излагают доводы и не получают ответов, сторонники просят разъяснений, которые она не может им дать. Ей бы вести себя полюбезнее, быть Фурнье признательной, наслаждаться каждой минутой беседы, а она, с облегчением заметив, что чашка инспектора опустела, тут же начала прощаться со слов «ну, что…».

Потом дала обещание отписаться из Принс-Джорджа, пожала Фурнье руку и уехала в аэропорт. И до тех пор пока не сдала прокатную машину и не села в автобус до терминала, запрещала себе доставать телефон.

Тут на Оливию обрушилась лавина е-мейлов. К этому времени в темах писем царил полный дурдом: было вообще непонятно, о чем пишут, – но в одном, на самом верху – оно пришло пару минут назад, – значилось лаконичное: «Нашли!» От фэбээровца из Сиэтла.

Оливия тут же позвонила ему на сотовый. Агент Ванденберг. Рыжий мичиганец из Грэнд-Рэпидз.

– Объявляю свою электронно-почтовую несостоятельность, – сообщила она.

– Понимаю тебя, Лив. Такая фигня случается со всеми.

Это вам не европейские манеры Фурнье.

– Просто расскажи, как вам удалось.

– Пока не знаю, – нарочито раздолбайским тоном ответил агент Ванденберг.

– В теме написано: «Нашли». Кого нашли?

– Наверное, правильнее было написать «узнали», – ответил Ванденберг после неловкой паузы. – Один из наших с ходу узнал того, кто спер винтовку. Игорь. – Произнося имя, агент хихикнул. – Этот Игорь проходит по куче дел. Формально он легальный мигрант. А в остальном – уголовщина. Но железных доказательств на него до сих пор не было.

– Намерены брать?

– Да не настолько уж он опасный. Вряд ли чего-то там задумал. Полторы недели назад спер винтовку и притих. Мы, как узнали, выдернули судью из кровати, получили ордер и установили наблюдение возле дома Игоря. Дом!.. Халупа в Таквиле.

– Это где такое?

– Во-во. Игорь живет вместе с другим русским – года, наверное, уже четыре.

– Вы нарыли что-нибудь полезное?

– Сейчас пытаемся нарыть переводчика. Пока даже не знаем, о чем эти трое разговаривают.

– Трое?

– Ага. Их там трое.

– Ты же говорил, двое: Игорь и сосед.

– А у них гость. Недавно приехал. И, похоже, до полусмерти их удивил. Не совсем понятно, что у них там происходит. Игорь с соседом сидят дома, пинают балду, смотрят по спутниковому хоккей. И тут им стучат. Они такие на измене: «Кто приперся?» – это я сужу по интонации. Один смотрит в окно и говорит что-то типа: «Ё! Соколов!» Оба слегка в панике, но потом все-таки его впускают.

Хорошо, что этот фэбээровец такой болтун. Пока он рассказывал, Оливия успела немного прийти в себя и, когда Ванденберг на секунду прервался, сказала уже ровным голосом:

– В целом мне ясно. Говоришь, нежданного гостя зовут Соколов?

– Да, мы практически уверены. А что? Знакомая фамилия?

– Просто очень распространенная. Значит, они удивились?

– Да. И неслабо занервничали. Соколов три раза звонил в дверь. Они мариновали его на крыльце минут пять, а сами спорили, что делать. Не знаю, кто он, но явно непростой фрукт.

– Спасибо, – сказала Оливия. – Любопытная история.

Зула спряталась в свою крохотную палатку и накрыла голову спальником. Ей хотелось побыть одной и выплакаться. Естественная реакция на стыд, имевшая случайное, но удобное последствие: о ней забыли.

Не совсем, конечно. Мерзкая цепь тянулась прямиком в палатку. Все прекрасно знали, где Зула, но из-за иррационального психологического эффекта моджахеды вели себя так, будто она не здесь, не прямо под боком.