Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

Халид не мог сосредоточиваться дольше тридцати секунд, поэтому беспрестанно вертел головой и обреченно вздыхал, пока Джонс – уже который час – раздумывал над картой. Зула не раз встречала людей вроде Халида и, хотя тесно с ними не общалась, хорошо представляла их обычное поведение. Единственное, что могло долго удерживать их внимание, – прямое взаимодействие с другим человеком; какое именно – совсем не важно. Поскольку трое бойцов дремали, четвертый не отрывался от симулятора, Джонс не сводил глаз с карты, а пилоты – с днища «семьсот сорок седьмого», взаимодействовать Халиду оставалось только с Зулой, но девушка почти безвылазно сидела, запершись в отсеке. Всякий раз, как она выходила, Халид сверлил ее взглядом, словно требуя хоть какой-то реакции. Он следил за каждым ее движением и не мог не видеть, как она посматривала в карту через плечо Джонса.

В первый раз ее любопытство изумило Халида, во второй – рассердило. После третьего он вспылил (хорошо продумав свое выступление, как показалось Зуле): вскочил и подошел близко, но не слишком – так чтобы ей не пришлось отступать. Зула с трудом разбирала его речь, но пару нелестных эпитетов уловила. Будь Халид гангста-рэпером, он наверняка назвал бы ее сукой и шалавой. Все это продолжалось, пока ругань не перебила размышления Джонса и тот не скомандовал Халиду заткнуться и не вякать. Говорил Джонс устало, даже подавленно – видимо, в таком же настроении находились и остальные моджахеды.

Зула ушла в свой отсек и задумалась. Несколько часов назад в Сямыне Джонс не сомневался, что они без труда долетят до какого-нибудь лагеря в Пакистане, возьмут на борт супервзрывчатку или «грязную» бомбу и отправятся прямиком в Лас-Вегас устраивать там конец света. Однако замысловатость международных правил полетных планов, ограничения в некоторых зонах и – в критический момент – упорство русских летчиков вынудили Джонса согласиться с наспех составленным маршрутом, следуя которому они спокойно покидают Китай, но остаются без топлива в сотнях миль от США. Им придется сесть в глуши, а дальше импровизировать. Джонсу, наверное, казалось, что сначала он получил превосходный шанс, а затем его упустил; впрочем, поделать он уже ничего не мог. Зула видела, как в Джонсе борются получивший западное образование инженер и исламский фундаменталист: первый хотел следовать тщательно продуманному плану, второй – действовать, положившись на судьбу. Соратники (почти все – фаталисты) последних решений Джонса не одобряли.

Зула начала прикидывать, как ей выжить в Канаде в это время года: зима кончилась, но было все еще холодно. Она не знала, прихватили ли моджахеды зимнюю одежду; маловероятно – операцию планировали провести в большом городе на широте Гавайев. С другой стороны, жили они на судне, а у рыбаков есть запасы теплых вещей.

Так что зимнее, возможно, у них при себе. У Зулы же – только простыни в шкафу, да и те отберут в любой момент. В любом случае надеть на ноги ей нечего, кроме поддельных «кроксов», выданных еще во Владивостоке, а в них обморозишься в два счета. Тогда лучше обмотать ступни кусками одеяла и нацепить сверху туфли – все лучше, чем ничего. А резать одеяло удобнее ножом.

Родственники Зулы, повернутые на оружии и пистолетах, всегда казались ей слегка ненормальными. Впрочем, теперь она признала, что нож – штука годная много для чего, и принялась выискивать, чем бы его заменить. План А: разбить экран, взять осколок и обмотать один конец простыней. В общем, можно попробовать, только выйдет много шума, да и хорошее ли получится орудие – еще вопрос. Тогда план Б: стащить нож с кухни – закутка между уборной и кабиной пилотов. Эта идея пришла при первой вылазке, когда Джонс показывал ей «семьсот сорок седьмой». Во время второго похода Зула все продумала, а в третий прихватила из ящика массивный филейный нож. Она сунула его в передний карман джинсов, проткнув подкладку, чтобы деревянная рукоять скрылась полностью. Обычный кухонный нож так носить опасно, а этим, пока он ровно прилегает к коже, так сразу не порежешься.

Ей вспомнились скаутские занятия, где учили, что в холодную сырую погоду нет одежды хуже джинсов: плотная хлопковая ткань впитывает влагу и перестает удерживать тепло.

Из-за Халида Зула теперь опасалась выходить из отсека. Спать ей не хотелось, делать было совершенно нечего, и она решила посмотреть фильм. Глупое желание, но вдруг это последнее кино в жизни. Среди дисков на полке нашлась «Реальная любовь» – романтическая комедия десятилетней давности. Зула видела ее раз двадцать – в колледже они с соседками по комнате устраивали ритуальные просмотры, когда случался подходящий повод.