Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

Миновав площадку, он спустился еще на пару ступенек и замер.

За все это время Марлон не шелохнулся, боясь привлечь к себе внимание. Теперь он заскользил так быстро, что в какой-то момент чуть не сорвался, повис на одной руке и еле-еле нащупал опору для ног.

В окно первого этажа он вновь увидел толстого европейца. Тот стоял спиной к Марлону, напротив другого европейца, который, видимо, только что вышел из подвала. Этот второй европеец был гораздо моложе, худой, длинноволосый, с густой щетиной. Лицо Марлон различал плохо, но поза явственно говорила, что парень обезумел от страха. Он вжался в стену, как будто что-нибудь выиграет, если отодвинется от толстяка на лишний дюйм. Голову он опустил чуть набок, а руки выставил перед собой.

Толстяк орал по-английски. Марлон не разбирал ни слова, отчасти из-за стекла и посторонних шумов (хотя перестрелка вроде бы улеглась), отчасти потому, что толстяк говорил с каким-то сильным акцентом.

А еще потому, что толстяк захлебывался от ярости. И ярость только росла от того, что он орал и жестикулировал.

Марлон понял: толстяк себя накручивает.

Накручивает, чтобы сделать с парнем что-то ужасное.

В руке толстяка появился пистолет.

Толстяк взвел курок и навел пистолет на парня, закрывавшегося бледными руками. Грянули три оглушительных хлопка. Толстяк что-то сказал с презрением и шагнул мимо оседающего на пол парня к лестнице в подвал.

Через мгновение негр крадучись скользнул за ним.

Когда Абдулла Джонс исчез с Минданао и объявился в Сямыне, Оливия Галифакс-Лин испытала смешанные чувства. Она потратила почти год, а МИ-6 – полмиллиона фунтов, чтобы создать ей фиктивную личность для работы тайным агентом в границах Поднебесной империи. И Оливия действительно всей душой ненавидела Абдуллу Джонса. Однако ловить исламистских подрывников она не подряжалась.

Как подтвердит любая фотография семейства Галифакс-Лин, последствия межрасовых браков непредсказуемы. У Оливии были брат и сестра. В брате валлийцы видели чистокровного валлийца; в Португалии его принимали за португальца, а в Германии турки обращались к нему на улице по-турецки. Младшая сестра выглядела типичной полукровкой, а вот Оливия могла пройти по китайской улице, совершенно не привлекая к себе внимания. В деревне ее, вероятно, определили бы как вайдижень, но в большом городе никто не заподозрил бы в ней вайгожень.

Их отец, экономист, родился и вырос в Пекине, но еще юношей перебрался в Гонконг, а оттуда – на университетскую работу в Лондон, где и познакомился с будущей матерью Оливии, логопедом. В семье говорили на английском и китайском. Оливия изучала в Оксфорде историю Восточной Азии. Считалось, что студент должен освоить по меньшей мере еще один иностранный язык, поэтому она два года посвятила русскому.

Ей нравилось тусоваться, и она много времени проводила в баре Сент-Энтони-колледжа. Там к Оливии как-то подсел преподаватель, спросил разрешения угостить ее выпивкой и очень мягко и обтекаемо, почти исподволь намекнул, что (кхм) МИ-6 знает о ее существовании. Оливия была польщена, но пресекла заход (если, конечно, это и впрямь был заход), сказав, что собирается получать степень магистра международных отношений в Университете Британской Колумбии, а потом, наверное, вернется на докторантуру в Сент-Энтони.

Препод, чуть помолчав, сделал ей странное предложение. В Ванкувере очень большая китайская община: целый город в городе. Появление незнакомой особы с китайской внешностью в магазине или в жилом доме никого там не удивит. Оливия довольно смутно помнила разговор – она, по обыкновению, крепко накачалась, – но ее зацепило словосочетание «Шпионский Диснейленд». На просьбу объяснить препод сказал, что в ванкуверском Чайнатауне девушка вроде Оливии может представиться китаянкой и посмотреть, что получится. Чувства будут такие же, как на подпольной работе в Китае, а риска никакого, потому что все понарошку, как в Диснейленде.

Поначалу Оливии было просто смешно: она – и вдруг агент МИ-6, – однако мысль запала в душу. Здесь было что-то от игры в любительских театрах – единственного ее увлечения, если не считать неудачных попыток заняться кунг-фу и хоккеем на траве.

Оливия сыграла шестнадцать ролей в примерно десяти спектаклях: так много, потому что роли были совсем маленькие и она выходила несколько раз в виде разных персонажей. Со временем она доросла до подруг героини. Она и не мечтала стать актрисой первого плана, но, главное, поняла одно: отношение режиссеров отражало то, как на нее смотрят люди в целом и мужчины в частности. Сперва Оливию обычно не замечали, потом к ней начинали приглядываться. В итоге ее либо снова переставали замечать, либо изыскивали способ намекнуть, что находят очень красивой, что это не всякому очевидно и такая зоркость заслуживает определенной награды. Роли побольше или поменьше доставались Оливии в зависимости от того, к какой из трех категорий принадлежал режиссер, однако до главных ролей дело не доходило ни разу.