Курт Ауст - Судный день

– Что с ним такое творится?.. Не понимаю… – удивленно, скорее для себя, проговорила хозяйка.

– Он всегда был неразговорчивым, но в последние дни из него вообще слова не вытянуть, даже на вопросы и просьбы не откликается… – Расстроенный хозяин покачал головой.

– Он долго у вас проработал? – спросил Томас.

Хозяин задумался.

– Летом будет двенадцать лет… Похоже, что так. Начал совсем мальчишкой, но так ловко управлялся с лошадьми, что сами мы и думать о них забыли. И в руках у него все спорится, он может что угодно смастерить. Когда хочет, то работает за двоих.

Краем глаза я заметил, как хозяйка кивнула.

– Конюха и работника лучше него не найти, – продолжал хозяин, а затем, наверное, почувствовал неловкость и добавил: – А уж когда Мария начала помогать нам на кухне, то зажили мы так, что прекраснее и не придумаешь.

Я быстро взглянул на хозяйку – та поджала губы и неодобрительно смотрела на супруга.

“Интересно, – подумал я, – почему она так не любит Марию?”

Беседа умолкла, и гости принялись за еду с удвоенным усердием, пока тишину не нарушил голос Томаса:

– Этот граф д’Анжели – каков он был?

Никто не ответил, тогда Томас перевел взгляд на плотника и спросил:

– Каким вам показался граф?

За ужином плотник, который вообще не отличался болтливостью, интересовался лишь пивом и едой. Похоже, он был под впечатлением от спора о ведьмах, а возможно, и от других разговоров… Он с тревогой посматривал по сторонам, и взгляд его несколько раз остановился на нищенке. Бигги – так я впредь буду ее называть.

– Ну… он… – проговорил плотник и запнулся. Затем отхлебнул пива и попытался начать заново. – Ну… он же был навроде как граф. И нос задирал. Заносился перед нами. И на язык был несдержанный – совсем Марию и ведьму извел.

– Значит, они жаловались и просили его вести себя пристойно?

– Их и спросите, – ответил плотник и умолк.

Томас вопросительно посмотрел на Марию. Она отвела взгляд и уставилась на стол.

– Хм… Граф мог и нагрубить. Но порой бывал и любезным. Рассказывал про Солнечного кайзера и его свиту. Про то, какие там прекрасные дамы, про платья и прически.

– Солнечный кайзер? То есть французский король? Король-Солнце? Граф там бывал? – удивился Томас.

– Да, граф много где побывал. По его словам, графа при дворе уважали. Оно и понятно – граф был таким веселым господином. – Она робко улыбнулась и взглянула на хозяина, будто извиняясь, что сказала что-то нехорошее о графе, который, несмотря ни на что, был гостем. Но хозяин не обращал на нее внимания – теребя в руках салфетку, он исподлобья поглядывал на Томаса.

“Да какая муха их укусила? – подумал я. – Тут сразу и не решишь, который из них больше встревожен и менее разговорчив”.

Томас повернулся к Бигги, но теперь и из нее слова было не вытянуть – она лишь покачала головой, быстро посмотрела на Марию и вернулась к еде. Мне показалось, что Мария обрадовалась. Может, у них есть какой-то секрет?

Интересно, а скоро ли Томас раскроет наш собственный секрет – о том, что граф вовсе не умер своей смертью, а погиб от руки убийцы. Когда мы после вскрытия прибирались в кузнице, Томас поделился со мной своими соображениями и сказал, что решил выждать какое-то время. Подозреваемых у нас мало, поэтому вовсе незачем пугать остальных. Однако он не был до конца уверен и собирался в зависимости от ситуации менять тактику. Он решил, что если до завтрашнего вечера мы не выясним, кто убийца, то попробуем слегка – как он сказал – “разворошить муравейник”.

– Он назвал Марию потаскухой!

Все повернулись в нашу сторону и посмотрели на хозяйку, а на губах у той заиграла улыбка – вот только доброй ее назвать было нельзя. Светившееся в глазах презрение от этой улыбки лишь усиливалось. Она не сводила взгляда с Марии.

– Посмотрите на нее! Как она одета! Она выставляет себя напоказ перед мужчинами!

Мария нервно схватилась за верхнюю пуговку на корсаже – та вновь оказалась расстегнутой. В ее глазах блеснули слезы. Но она промолчала.

Однако трактирщица припасла для нас и другие сюрпризы:

– Эту оборванку он назвал колдуньей, – она уставилась на Бигги, которая выдержала ее взгляд со всем спокойствием, – она и есть колдунья, чего бы там профессор ни утверждал. Она знается с духами – сама это сказала! Ясное дело, колдунья! – И хозяйка вновь отхлебнула вина. Теперь взгляд ее слегка затуманенных глаз остановился на плотнике. – Пьяница. А уж по поводу этого… этого плотника, – эти слова она буквально выплюнула, при этом с нижней губы у нее упала капелька слюны – упала и медленно стекла по подбородку. Трактирщица быстро утерла рот и схватила графин с вином.