Коэти Зан - Список запретных дел

—  Думаю… думаю, мне нужно пару минут побыть одной, — сказала Адель.

Она медленно повернулась и, как зомби, вышла из комнаты, глядя прямо перед собой.

—  Оставим ее в покое? — спросила Трейси, когда стало понятно, что Адель не собирается возвращаться.

—  Да, она в состоянии шока. Поняла, что ее водили за нос. Она считала себя великим манипулятором, но оказалось, манипулировали как раз ею самой. Она еще одна жертва Джека, хоть и несколько иного рода. — Я перевела дыхание. — Так что думаю, нам не стоит ее трогать.

Трейси вновь заглянула в записи:

—  Мне, пожалуй, тоже не помешает одиночество. Или еще лет десять психотерапии. Или ведро водки.

Она склонилась над фотографиями, беря по одной и проводя по них пальцем.

—  Значит… — еле слышно проговорила она, — мы были лишь частью всех… этих экспериментов?

Я присела рядом, взяла снимок — брюнетка с пушистыми, как после домашней химии, волосами. Ее глаза устало смотрели в камеру. Подопытная S-5. Из восьмидесятых.

Кристин вернулась на диван возле окна. Рэй шагал взад-вперед, потирая руки. Мы все пребывали в состоянии глубокого потрясения.

—  Это и есть еще пятьдесят четыре девушки из списка Джима? — спросила я. — Мог ли кто-нибудь из них остаться в живых? А если да, то находятся ли они сейчас в бегах вместе с Ноем Филбеном?

Трейси медленно покачала головой:

—  Мне кажется, Ной еще один «серьезный ученый».

—  А я так не думаю, — ответила я, вновь складывая фотографии в стопку. — Похоже, что Джеку нравились пытки, а Ною — деньги. Они придумали, как объединить эти два интереса. Теперь, когда у Джека связаны руки, ему, наверное, доставляет удовольствие слушать истории об извращенном мире, который он создал и который, возможно, до сих пор контролирует.

—  А может, всем заправляет Сильвия, — проговорила я, подумав о нашем положении. — В конце концов, это она подстроила нам западню. Может, она сейчас самое приближенное к нему лицо.

—  Какой была и ты, Сара? — тихо произнесла Трейси.

—  О чем ты? — Я резко повернулась к ней.

—  Если вспомнить, как ты нас предала. Ты почти заняла место Сильвии, и если бы не Господня милость…

—  Я не была такой, как Сильвия. Как ты смеешь так говорить?

Трейси поднялась и подошла ко мне. Достаточно близко, чтобы я ощутила неловкость. Мое тело инстинктивно отпрянуло, за что я проклинала его.

—  Сара, тебе так промыли мозги, что ты все забыла? Не помнишь последние месяцы в подвале, когда… когда… перешла на другую сторону?

—  Неправда, — замотала я головой. — Неправда.

—  Серьезно? Значит, это неправда? Тогда как ты объяснишь то, что переехала наверх? А когда кто-то из нас был привязан на дыбе, ты стояла там, в комнате, и помогала ему, подавала инструменты и улыбалась? Наверное, его приемы все же сработали на тебе.

Мои мысли закрутились вихрем, в голове замелькали фрагменты воспоминаний, обрывочные сцены. Я потрясла головой, будто прогоняя образы, что хлынули вслед за словами Трейси. Потрясла сильнее, зажмурилась, закусила губу, чтобы сдержать слезы. Я не хотела сейчас терять над собой контроль. Мне нужно быть сильной.

Я взяла себя в руки, выпрямилась и сразу же увидела лицо Рэя. На нем отразился ужас и потрясение от слов Трейси. Мужчина переводил взгляд с меня на нее и обратно.

—  Я не помню этого. Такого не было, — наконец сказала я, устав бороться со своими воспоминаниями.

Кристин поднялась со своего места и медленно приблизилась ко мне:

—  Нет, было, Сара. Было!

—  Да, и это еще не самое худшее, — проговорила Трейси. — Я даже могла бы тебя простить. Нас почти не кормили, в голове все путалось, но я думала, мы придерживаемся определенных обязательств друг перед другом. Ты нарушила их, причинив больший вред, чем какая-либо из пыток Джека.

Я покачала головой.

—  Неправда, — повторила я. — Неправда.

—  Правда, Сара!

В комнате воцарилась тишина, а затем Трейси тихо, но отчетливо проговорила:

—  Ты рассказала ему про моего брата. Про самоубийство Бена.

При этих словах произошло невообразимое. Трейси, сама Трейси, заплакала. Настоящими слезами. Я потрясенно смотрела на нее. Такого мне раньше видеть не приходилось. Она держалась все эти годы в подвале, никогда не позволяла нам увидеть ее в таком состоянии, а теперь это случилось не из-за Джека, а из-за того, что сделала я…

—  Почему? — настойчиво спросила она. — Ему не нужно было об этом знать. Я понимала, зачем ты ему помогаешь с инструментами, стараешься стать его любимицей, чтобы он доверился тебе и выпустил наружу. Это можно понять. Но рассказать про Бена… Ты знала, что он использует это против меня. Я могла перенести что угодно: чтобы меня связывали, затыкали рот, пытали электричеством, били — что угодно. Но я не хотела услышать от него имя Бена. Как только он узнал про брата, то обрел власть над моим сознанием, заставил поверить, что смерть Бена — моя, и только моя, вина.