Эрл Гарднер - Женщины не любят ждать

Она заметила, что я ее рассматриваю, и спросила:

– Что-нибудь не так?

В голосе ее сквозило ленивое добродушие.

– У вас отличный загар.

– И все?

– Ну, не совсем, конечно.

– Если бы было все, я бы разозлилась. Так вам нравится мой загар?

– Он вам несомненно идет.

– Я загорала постепенно. В первый день – всего несколько минут, на второй день – немножко больше, и так далее. И конечно, пользовалась кремами для загара.

– Смотрится неплохо, – сказал я.

– Если бы не эти дурацкие условности! – вздохнула она. – Почему нельзя ходить так, как нас сотворила природа? Я была бы загорелой и красивой везде. А сейчас те места, которые закрывает купальник, неприлично белые. Если бы люди избавились от предрассудков, у девушек был бы настоящий загар!

– Внесите поправку к конституции, – предложил я. – Я буду голосовать «за».

– А я и здесь могла бы раздеться догола – все равно, когда я иду по пляжу, все мужчины мысленно меня раздевают.

– Ну, не можете же вы лишить их хотя бы этого удовольствия.

– Да, но равномерного загара у меня от этого не будет. А я, черт побери, хочу быть загорелой везде!

Я усмехнулся ее горячности. Потом она вдруг посмотрела на меня и сказала совсем другим тоном:

– Норма говорила мне, что вы очень разумный человек.

– Поблагодарите, пожалуйста, Норму от моего имени.

– Да ну, я даже не собираюсь рассказывать ей, что встречалась с вами.

– Правда?

Она отрицательно покачала головой.

– А то она забеспокоится.

– О чем?

– Сами знаете.

Я промолчал.

– Как по-вашему, что должна делать Норма? – спросила она.

– Это ей решать, – ответил я.

– Но что бы вы ей посоветовали?

– Больше я ничего придумать не могу.

– А что может быть нужно этому человеку, как вы считаете?

– Мужчинам много чего бывает нужно, – сказал я и стал внимательно следить за одним серфбордистом. Он забирался на гребень большой волны, делал несколько мастерских маневров на своей доске – направлял ее сначала вправо, потом резко влево – и, установив равновесие, устремлялся вместе с волной вперед. Это было великолепное зрелище.

– Не очень-то вы общительны, – заметила Мириам.

Я неопределенно хмыкнул, и она тоже усмехнулась.

– Мне это нравится. Я буду называть вас Дональд, ладно? А вы зовите меня Мира. Где вы остановились?

– В «Моане».

– Я каждый день в это время хожу сюда купаться, – объявила она.

– А я ждал не дождался, когда смогу выбраться на пляж, – сказал я. – Вода отличная, правда?

Она кивнула.

– Вы катались на гавайских каноэ?

Я отрицательно покачал головой.

– Вон, видите, плывет одно? Они сначала уходят далеко, в большие волны, а потом перед какой-нибудь особенно высокой волной разворачиваются и гребут к берегу. Когда волна начинает их накрывать, они ускоряются, и их поднимает на самый верх. Там нужно сделать несколько умелых маневров, после чего всем можно расслабиться и катиться на гребне со страшной скоростью почти целую милю.

– Звучит заманчиво, – сказал я.

– Ничего более восхитительного я в жизни не видела. А вы никогда не катались?

– Нет.

– Тогда я должна вас просветить, – решительно сказала она. – Я угощаю!

Она снова подала знак мальчику на пляже, и тот стал семафорить руками.

Через минуту к нам подошло каноэ, и Мириам, взяв меня за руку, сказала:

– Пойдемте, Дональд. Я хочу, чтобы вы сели прямо на носу – там впечатления самые потрясающие. Вас ждет такое, что вы надолго запомните.

Я не видел причин, почему мне надо было отказываться. Бог даст, Стефенсон Бикнел и Берта Кул пока что на пляже не появятся.

Мы залезли в каноэ и усердно налегли на весла. Сзади сидело трое гавайцев – здоровые мужчины, отличные гребцы. Вряд ли мы сильно им помогали, но, по крайней мере, для меня это было неплохое упражнение и приятное развлечение после пяти дней безделья на корабле.

Скоро мы выбрались туда, где ходили уже высокие валы.

Мириам принялась мне объяснять:

– С этой стороны остров окружает внешний коралловый риф. Он почти выходит к поверхности воды, поэтому огромные волны, которые несутся из океана, разбиваются здесь на более мелкие. Эти уже не разбиваются и не рассыпаются; у них появляются гребни, и они мчатся к берегу ровными линиями со скоростью десять или пятнадцать миль в час, прямо до самого пляжа. Совершенно ошеломляющее ощущение. Несешься в водовороте пены и…

– Гребите, гребите! – прервал ее крик гавайцев.

Мы принялись грести изо всех сил, уже в сторону берега; каноэ быстро заскользило по воде. Я оглянулся через плечо. Нас нагонял огромный вал высотой футов в десять – величественная масса воды, плавно вздымающаяся к небесам и увенчанная на гребне полосой шипящей белой пены. Нас подхватило и понесло вверх, словно на лифте.