Элизабет Хейнс - Ласковый голос смерти

— Последний ответ не вполне правдив, — наконец говорю я. — Хотя, полагаю, ложь не так уж плохо спрятана. Ты действительно пришел домой в четверть седьмого, так что, вероятно, в самом деле куда-то заходил. Ты действительно зашел в «Ко-оп», но покупал вовсе не сосиски с картошкой. Я прав?

Он качает головой, и на миг возникает мысль, не ошибся ли я, или не пытается ли он меня надуть.

— Бутылку красного зинфанделя и карамельный йогурт, — тихо отвечает он.

— Еще пинту «Джона Смита»! — кричу я бармену.

Вернувшись домой, не сплю допоздна, в очередной раз накачиваюсь виски и смотрю бессмысленную порнуху, что в итоге завершается тупым дрочиловом. Да, с виски я и впрямь перебрал. А ведь началось все с полезного для ума чтения — на сей раз то была книга по судебной медицине, всегда крайне меня занимавшей. Потом я переключился на нечто развивающее, но, вероятно, не в том смысле, как предполагали авторы, а то, к чему я перешел под конец, вряд ли могло принести пользу кому бы то ни было, кроме какого-нибудь убогого производителя порнухи из Восточной Европы. Само собой, я ничего за нее не платил и не собираюсь.

Я вполне доволен собой. Вона настолько впечатлила демонстрация моих способностей, что он потребовал рассказать, как я это делаю. Я поведал о невербальных сигналах — как улавливать признаки беспокойства, наблюдая за взглядом собеседника, и как из мелких намеков сложить неоспоримую общую картину. Я отметил, что, когда он размышлял над последним вопросом, взгляд его метнулся вверх и вправо — явный признак создания визуального образа, — а потом он перевел взгляд влево, что означало наличие в словах некоторых воспоминаний. Из этого я сделал вывод, что он собирается обернуть свою ложь обрывками правды. К тому же перед последним вопросом я заметил, как беспокойно напряглись его плечи, как он поерзал на стуле, слегка отодвигаясь от меня, и стало ясно, что на первые два вопроса он ответил правду, но в ответе на третий будет содержаться ложь. Когда он рассказывал о своих покупках — сосисках и что там еще?.. картошке?.. ну да, сосиски с картофельным пюре, самое то, — он быстро облизнул губы и провел по ним пальцами. Вполне естественный жест, который в иных обстоятельствах ничего бы не значил — просто почесал под носом или смахнул крошку, — но сейчас лишь подтвердил ложь.

Я рассказал обо всем этом Вону, намекнув, на что следует обратить внимание, когда у них с Одри в следующий раз зайдет разговор на неделикатные темы. И теперь я изо всех сил пытаюсь не думать об Одри, поскольку каждый раз воображаю ее голой, потом вижу голого Вона, а следом — как они радостно трахаются в миссионерской позе. Несмотря на все усилия, я не в силах избавиться от предстающей перед моим мысленным взором картины до того момента, когда Вон внезапно напрягается и кричит, — подобного крика я никогда не слышал от него ни в офисе, ни в пабе.

Чувствуя себя потным и грязным, выбираюсь из постели без четверти три ночи, чтобы еще раз принять душ.

Марта как-то раз спросила о родителях. То ли я в тот момент жаждал общения, то ли счел, что отказ может показаться грубым, но, так или иначе, рассказал ей, как умер мой отец, когда мне было одиннадцать.

— Бедный мальчик.

Я едва не обиделся за такие слова, но потом сообразил, что она имеет в виду меня маленького.

— Наверное, страшная травма — лишиться отца в столь трудном возрасте.

Я не понял, что она подразумевала под трудным возрастом, да и под травмой, на самом деле, тоже.

— Жизнь продолжается, — пожал я плечами.

— Да, но все же как жаль.

— Живые существа лишь разновидность мертвых, причем крайне редкая.

— Похоже на цитату, Колин. Кто это сказал?

— Я сам. Хотя, если честно, это парафраз Ницше. Я подумал, ты бы предпочла услышать фразу по-английски, а не в оригинале, по-немецки.

Марта считает меня странным, как и все они. Когда я только начал работать в совете, мои коллеги были весьма словоохотливы, но теперь сторонятся меня и избегают разговоров без крайней необходимости, лишь изредка осторожно на меня поглядывая. Марта, похоже, считает, будто я самим своим существованием бросаю ей вызов.

Похороны отца назначили на субботу, чтобы смогли прийти его коллеги по работе. Возник немалый спор, стоит ли мне присутствовать. Помню, за несколько дней до похорон я подслушал разговор между матерью и ее подругой.

— Ты же знаешь его, — говорила мать. — Он слишком впечатлителен.

— Но он уже почти взрослый, Делия. Возможно, это поможет ему понять, что в жизни бывает всякое.