Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)

– Сьюзен, после того как вы услышали крик, кто-либо мог пройти через ту дверь?

– Нет, сэр, это совершенно невозможно. Спускаясь по лестнице, я бы увидела, если бы кто-то был в коридоре. Кроме того, если бы дверь открывалась, я бы это услышала.

– Так, с этим выходом понятно. Значит, леди прошла через тот же коридор, через который вошла. Этот проход ведет в комнату профессора. В нем выхода на улицу нет?

– Нет, сэр.

– Хорошо, тогда мы пройдем по нему и познакомимся с самим профессором. О, смотрите, Хопкинс! Это крайне важно! На полу коридора, ведущего в профессорскую спальню, тоже кокосовая циновка.

– Да, сэр, и что это означает?

– А вы не понимаете? Впрочем… Я и не настаиваю. Да-да, скорее всего, я ошибаюсь. Хотя все-таки это наводит на размышления. Идемте, представите меня.

Мы прошли по коридору, он был той же длины, как и тот, что выходил в сад, и увидели в конце небольшую лестницу со ступеньками, ведущими к двери. Инспектор постучал и провел нас в спальню профессора.

Это была очень просторная комната, вся заставленная книгами. Они не только заполняли полки, но и лежали стопками на полу в углах и вообще почти везде, где было место. Кровать стояла прямо в центре комнаты, и на ней, опершись спиной на несколько подушек, полулежал владелец дома. Немного я видел людей такой яркой внешности. К нам повернулось вытянутое лицо с хищным ястребиным носом, под тяжелыми кустистыми бровями настороженно сверкнули запавшие черные глаза. Волосы и борода старика были совершенно седыми, только вокруг рта выделялось странное желтое пятно. В спутанной поросли седых волос поблескивала сигарета, и вся комната была пропитана зловонным табачным дымом. Когда он протянул Холмсу руку, я и на ней заметил желтые никотиновые пятна.

– Вы курите, мистер Холмс? – церемонно, даже несколько торжественно спросил он. – Позвольте предложить вам сигарету. Вы, сэр, не желаете? Весьма рекомендую, эти сигареты специально для меня делает мастер Ионидес в Александрии. Он присылает их мне партиями по тысяче штук, но боюсь, что каждые две недели мне приходится заказывать новую партию. Увы, сэр, как ни жаль, нам, старикам, доступно очень мало удовольствий. Табак и работа – вот и все, что осталось у меня.

Холмс закурил сигарету, но пока стоял молча, бросая вокруг быстрые взгляды.

– Табак и работа, да. Но теперь только табак, – с сожалением поправил себя старик. – Увы! Кто бы мог подумать, что мне помешает такая ужасная катастрофа? Такой достойный молодой человек! Поверьте, после нескольких месяцев учебы он стал прекрасным помощником. Что вы думаете об этом деле, мистер Холмс?

– Я еще не сделал окончательных выводов.

– Право, я буду вам бесконечно обязан, если вы прольете свет на эту загадку, которая мучает всех нас. Для такого жалкого книжного червя и инвалида, как я, это поистине фатальный удар. После того, что случилось, я просто потерял способность трезво мыслить. Но вы-то – человек другого склада, человек дела. Для вас это всего лишь часть повседневной жизни. Ничто не может лишить вас рассудительности. Я считаю, нам очень повезло, что вы пришли нам на помощь.

Пока старый профессор говорил, Холмс прохаживался по комнате. Я обратил внимание на то, с какой жадностью он курил. Очевидно, мой друг разделял любовь инвалида к свежим александрийским сигаретам.

– Да-да, сэр. Это просто сокрушительный удар, – продолжил старик. – Вон та груда бумаг на маленьком столике – мой magnum opus [2]. Это мое исследование документов, найденных в коптских монастырях Сирии и Египта {89}. Работа затронет истоки возникновения богооткровенной религии. При моем шатком здоровье я уж и не знаю, смогу ли я теперь закончить ее, после того как у меня отняли моего помощника. О мистер Холмс, вы, я вижу, еще более страстный курильщик, чем я.

Холмс улыбнулся.

– Да, я ценитель хорошего табака, – сказал он, доставая из коробки очередную, четвертую, сигарету и прикуривая ее от преды дущей. – Профессор Корэм, я не стану утомлять вас долгими расспросами, ведь, насколько мне известно, во время совершения преступления вы находились в постели и, следовательно, ничего о нем знать не можете. Я хочу спросить лишь следующее. Что, по-вашему, имел в виду этот бедняга, когда перед смертью сказал: «Профессор… это была она»?

Профессор покачал головой.

– Сьюзен – девушка простая, из деревни, – сказал он. – Вы же знаете, насколько глупы эти люди. Я думаю, что несчастный просто пробормотал что-то невнятное, а уж она превратила эти звуки в какие-то бессмысленные слова.