Найо Марш - Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)

Он возвестил о приходе мисс Харрис.

– Добрый вечер, мисс Харрис, – сказал Аллейн.

– Добрый вечер, мистер Аллейн. Добрый вечер, леди Каррадос. Добрый вечер, сэр Герберт. Добрый вечер, – завершила мисс Харрис, бросив сдержанный взгляд на помощника комиссара.

– Мисс Харрис, – обратился к ней Аллейн, – вы помните, как гостили у вашего дяди, мистера Харриса, когда он был викарием в Фальконбридже? Вам в ту пору было пятнадцать лет.

– Да, мистер Аллейн, конечно, – ответила мисс Харрис.

Каррадос бросил что-то вроде проклятия, а леди Каррадос сказала:

– Но… о чем вы, мисс Харрис?

– Конечно, помню, леди Каррадос, – подтвердила мисс Харрис.

– В то время, – пояснил Аллейн, – там произошла автомобильная авария со смертельным исходом.

– Да, с капитаном О’Брайеном. Простите, леди Каррадос. Да, мистер Аллейн.

– Силы небесные! – вырвалось у Аллейна. – Вы что же, хотите сказать, что знали…

– Естественно, я знала, что капитан Пэдди О’Брайен был первым мужем леди Каррадос.

– И вам, – продолжал Аллейн, – никогда не хотелось рассказать леди Каррадос, что существует такая… м-м… такая связь между вами?

– О нет, разумеется, нет, мистер Аллейн. Мне было бы совершенно не по чину затрагивать этот вопрос. Когда в бюро по найму мне дали список вакансий, я подумала, что это место самое подходящее – пожалуйста, извините меня, леди Каррадос, – я ведь наводила справки как полагается. Я еще сказала тогда моей подруге мисс Смит: «Какое удивительное совпадение!» – потому что, узнав предыдущую фамилию леди Каррадос, я поняла: это, очевидно, та самая женщина. И я сказала Смити: «Должно быть, это знамение свыше», – поэтому стала ходатайствовать именно об этом месте работы.

– Понимаю, – произнес Аллейн. – И вы также помните сэра Герберта Каррадоса?

– О да. Правда, вначале я была не вполне уверена, но потом убедилась. Сэр Герберт был тем самым джентльменом в машине. Наверное, мне следует пояснить?

– Будьте добры.

– Я даже говорила с ним. – Она с извиняющимся видом посмотрела на леди Каррадос. – Я совершенно уверена, что сэр Герберт забыл об этом, потому что тогда я была лишь неуклюжей школьницей.

– Довольно, мисс Харрис! – свирепо бросил Каррадос. – Сделайте одолжение, не отвечайте больше ни на какие вопросы!

Мисс Харрис испуганно вздрогнула, залилась краской и вытаращила глаза. Губы ее сложились в пуговку.

– Продолжайте, мисс Харрис, – сказал Аллейн.

– Как мне лучше поступить, леди Каррадос? – спросила секретарша.

– Думаю, лучше продолжать, – ответила та слабым голосом.

– Слушаюсь, леди Каррадос. Видите ли, я имела удовольствие вернуть то письмо, которое осталось в доме викария.

– Это ложь! – воскликнул Каррадос.

– Простите, – возразила мисс Харрис, – но я не могу этого так оставить. Я говорю правду.

– Спасибо, мисс Харрис, – быстро произнес Аллейн. – Вы не возражаете, если вам придется переждать некоторое время за дверью? Фокс.

Фокс проводил ее за дверь.

– Клянусь Богом! – начал Каррадос. – Если вы принимаете на веру…

– Погодите секунду, – сказал Аллейн, – пожалуй, я продолжу свое повествование. Мы убеждены в том, сэр Герберт, что вы действительно взяли то письмо и по какой-то причине так и не передали его той леди, которая впоследствии стала вашей женой. Мы убеждены в том, что, прочитав это письмо, вы хранили его восемнадцать лет в ящичке миниатюрного секретера в вашем кабинете.

– Я возражаю. Я полностью отрицаю…

– Вы и это отрицаете?

– Это неслыханно! Заявляю вам, сэр, что я пользуюсь некоторым влиянием в…

– Одну минуту, – прервал его Аллейн. – Леди Каррадос хочет что-то сказать.

Внимание переместилось на даму. Ее вид внушал мысль о том, что она присутствует на собрании какого-то важного общества, в котором крайне заинтересована. Ее меха, неброская дорогая одежда, перчатки, тонкий макияж казались образцом хорошего тона, веками прививаемого тем, кто принадлежал к аристократической среде. И вся сила ее чувств сосредоточилась только в неподвижно застывшей фигуре. Даже голос Эвелин не дрогнул. Аллейн понял, что она не замечает ни происходящего вокруг, ни людей, находящихся в комнате, и счел это самым важным свидетельством ее горя. Она обратилась непосредственно к мужу:

– Ты знал! Все эти годы ты наблюдал за мной и знал, как я страдаю. Зачем ты спрятал это письмо? Зачем ты женился на мне, зная мою историю? По-моему, ты безумен. Теперь я понимаю, почему ты следишь за мной, почему с момента этой ужасной трагедии ты не спускаешь с меня глаз. Ты все знал. Ты знал, что меня шантажируют. – Она перевела дыхание и, чопорно повернувшись, оказалась лицом к лицу с мужем. – Это сделал ты, – прошептала она. – Ты безумен и делал это для того, чтобы мучить меня. Ты всегда ревновал меня к Пэдди. С тех пор, как я сказала, что никогда ни с кем у меня так не будет. Ты ревновал меня к мертвому Пэдди.