Андерс де ла Мотт - Обман [Bubble]

– Ну, да, к сожалению, Хольмер и с этим налажал в расследовании, я хочу сказать, с орудием убийства. Понимаешь, Ребекка: у «тридцать восьмого» и «триста пятьдесят седьмого «магнума» один размер пули. Отличается только длина патрона. Некоторые варианты «тридцать восьмого» можно использовать для стрельбы боеприпасами для «триста пятьдесят седьмого», поэтому-то баллистики очень хотят пострелять из всех старых пистолетов, которые подходят под профиль О.У.У.П. Мой приятель из экспертизы может взять его на баллистику на следующей неделе…

– Ну, да, конечно… Слушай, Нина, я тебе перезвоню, тут кому-то неймется со мной поговорить… Спасибо тебе огромное! – добавила Ребекка. – Я позвоню тебе на следующей неделе, пообедаем вместе…

Закончив разговор, она отложила мобильник в сторону и медленно наклонилась над письменным столом. Посидев в таком положении несколько мгновений, выдвинула ящик письменного стола и достала какие-то бумаги. После посещения хранилища она никак не могла сложить куски головоломки.

А потом нашлась копия договора на аренду банковской ячейки.

До этого Ребекка не сомневалась в том, что ячейка арендована Хенке. Но она ошибалась. Ее открывали в 1986 году, ее и Хенке имена значились немного ниже, где указывались прочие лица, имеющие доступ к ячейке для ценностей.

Другими словами, Хенке о ячейке знал так же мало, как и сама Ребекка.

Письма с напоминанием об истечении срока оплаты ячейки, видимо, были направлены им обоим; разница только в том, что его почту, по всей видимости, конфисковали прежде, чем он успел его прочесть. Таким образом, секреты, хранившиеся в ячейке, принадлежали не Хенке, а человеку, чье имя значится в верхней строчке с указанием владельца . Человеку, владевшему связкой ключей до того, как ее унаследовал Хенке.

Эрланду Вильхельму Петтерссону. Их отцу.

Когда до автобуса оставалось метров двадцать, тот замигал левым поворотником. А он уже истощил все силы. Автобус отъехал от остановки. До него оставалось десять метров.

Восемь.

Пять.

Расстояние перестало сокращаться. Затем оно снова начало медленно увеличиваться по мере того, как автобус поехал под горку к Слюссену.

Проклятье!

Эйч Пи почувствовал, как внутри у него все сжалось, заметил, как подступает тошнота, и попытался ее подавить, сглотнув слюну и заставляя ноги бежать вперед…

Прямоугольный силуэт автобуса становился все меньше. Снова затошнило, почти вырвало. Автобус исчез из поля зрения. Но он не собирался сдаваться.

Третий приступ тошноты Эйч Пи подавить не смог, и ему пришлось, шатаясь, сделать несколько шагов, чтобы не заблевать себе кроссовки. Нет сомнения, что автобус приехал к Слюссену уже минуту назад, что означало, что Эйч Пи так или иначе туда не успееет. К тому моменту автобус уже будет ехать по мосту Шеппсбрун в сторону центра.

Придется ему положиться на удачу. В прошлый раз он видел двойника Эрмана у входа в метро; может быть, он и на этот раз туда направляется? Если повезет, Эйч Пи может успеть поймать его у дверей в вестибюль метро. Все, что ему нужно, это оказаться с ним рядом на пару секунд…

Он свернул направо на улицу Йотгатсбаккен и заставил свои негнущиеся ноги обойти музей города справа. Желудок сигнализировал, что готов снова «выстрелить». В этот же миг перед ним открылась площадь Рюссгорден. Эйч Пи резко остановился, прокашлялся и сплюнул на сторону из угла рта горечь. Легкие болели, сердце билось в груди так, что он машинально зажмурился от боли, но при этом не сводил глаз с площади. Он где-то здесь, среди всех этих людей.

Должен быть тут, во всяком случае.

Или…

Нет…

Черт!

Пульс медленно успокоился, отчего стали меньше и спазмы в животе. Эйч Пи сделал еще несколько шагов вперед по площади. По-прежнему никого. Либо уже успел зайти в метро, либо поехал в город на автобусе.

Вот это его, Эйч Пи, типичное невезение!

Всплеск адреналина начал сходить на нет, и он сразу почувствовал, что почти теряет сознание. Упершись ладонями в колени, снова выплюнул на камни под ногами поднявшийся из желудка сгусток рвоты.

«Вот гадость-то!» – прошипел кто-то справа от него, но ему было наплевать.

Брусчатка под ним, похоже, вертелась против часовой стрелки, по спине хлестал пот, мокрым был уже пояс брюк, а на рубашке светлых участков не осталось совсем. Эйч Пи еще ниже наклонил голову к коленям, чтобы кровь приливала к голове. Постояв так с минуту, он наконец собрался с силами. Когда земля под ногами перестала кружиться, сделал глубокий вдох и обернулся. И тут же увидел его. В застекленном вестибюле, ведущем к лифту, всего метрах в восьмидесяти от себя. Белая рубашка, костюмные брюки и светлый пиджак, непринужденно перекинутый через плечо.