Том Харпер - Гробница судьбы

Аббат развязывает мешковину и вынимает копье. Черная поверхность покрыта крапинками, будто его отливали в спешке. Кузнец, изготовивший его для меня, никак не мог взять в толк, зачем кому-то могло понадобиться копье целиком из железа. Я стою, затаив дыхание. Если раньше Генри держал в руках настоящее копье, моя подделка не введет его в заблуждение.

Он прикасается к нему с видимым благоговением. У меня отлегает от сердца – я стараюсь не выдать своего облегчения.

– А другой… предмет? Ты знаешь, что случилось с ним?

– Лазар де Мортен бежал вместе с ним.

Выражение его лица меняется, на него набегает тень.

– Мы найдем его.

В словах аббата звучит твердая решимость, и его внимание тут же переключается на решение очередной задачи. Я выполнил свой долг, а он человек дела. Мне неизвестно, каковы его функции в братстве Гуго, но он является аббатом Гластонберийским, епископом Винчестерским, братом и советником короля. Уже подойдя к двери, он останавливается и поворачивается ко мне.

– Что ты собираешься делать?

Удивительно, что он проявляет заботу обо мне. Он ничего мне не должен. Да, я принес ему копье, но тем самым лишь отчасти искупил свою вину. И он должен понимать, что я знаю слишком много, чтобы можно было просто так отпустить меня.

– Я хотел бы вернуться во Францию.

– У тебя там земля?

– Нет.

– Семья?

– Нет.

Аббат хмурится. В его мире наличие земли и семьи – основной принцип существования. Он не понимает, как можно их не иметь.

– Вильгельм рассказывал мне, что ты искусный бард.

– Судить об этом я предоставляю публике.

Он не обращает внимания на это проявление ложной скромности.

– Мой брат, граф Блуа, обожает слушать истории. Думаю, мне удастся добыть для тебя теплое местечко при его дворе в Труа. Он не принадлежит к нашему братству, но симпатизирует нам.

Я кланяюсь.

В этот солнечный майский день даже на шоссе ощущалось дыхание весны. Элли и Дуг выехали из Оксфорда в Ньюбери, свернули на автостраду М-4 и направились на запад. Говорили они мало. Сидевший за рулем Дуг заметил, как Элли поежилась.

– Болит бок?

– Все в порядке.

Рана все еще побаливала при ходьбе, но Элли уже не обращала на это особого внимания. Она улыбнулась Дугу той улыбкой, смысла которой он пока не понимал. Она еще не сказала ему – для пущей уверенности нужно было подождать неделю, – но в глубине души знала точно. Внутри ее зарождалась новая жизнь. Счастью ее не было предела.

Они ехали среди известковых холмов, где объекты современной инфраструктуры доминировали над древним ландшафтом, где стоячие камни служили указателями дорог, по которым люди ходили на протяжении четырех тысяч лет, где на склонах были вырезаны изображения животных. Элли опустила окна, и струя свежего ветра растрепала ее волосы.

В офисах «Монсальвата» многочисленные чиновники и бухгалтеры разбирались с активами банка. После его краха по Лондону прошла волна слухов, но она быстро спала. Это был не первый банк, обанкротившийся в этом году, и явно не последний. В Сити никто не был особенно удивлен. «Монсальват» всегда играл по собственным правилам и часто шел на неоправданный риск. Сегодня такого рода поведение не остается безнаказанным. Рано или поздно это должно было произойти – на радость конкурентам.

Дуг и Элли приблизились к развилке, двигаясь по автостраде М-48 в направлении Чепстоу, перед мостом через Северн свернули на проселок, проехали через небольшую деревню и наконец оказались на берегу реки, между электрической подстанцией и установкой по переработке канализационных стоков. Они сидели, словно пара влюбленных подростков, и смотрели на воду.

– В твоем представлении это и есть романтический день на природе? – шутливо спросила Элли.

– Смотря что понимать под романтикой.

Она ждала, когда он продолжит.

– Помнишь, ты говорила, что Леон – человек из замка – сказал, будто поэма представляет собой блеф. Будто настоящие ключи к местонахождению копья содержатся в «Повести о Граале».

Элли кивнула.

– Кретьен, описывая замок Грааля, упоминает два реальных места в качестве метафор. Он говорит о башне замка, что « оттуда и до Бейрута ты не найдешь лучшей ». Описывая галереи, он замечает, что « они были самыми великолепными, которые только можно увидеть оттуда и до Лиможа ».

– И что?

– И Бейрут, и Лимож были некогда римскими городами. Лимож назывался Августоритум, Бейрут – Колония Юлия Августа .