Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой

– Вообще-то, есть и такие, кто хочет, чтобы о мотивах их преступления было известно, – сказал я.

– Mon ami, – преувеличенно терпеливо начал Пуаро. – Если бы Нэнси Дьюкейн действительно хотела убить Харриет Сиппель, Иду Грэнсбери и Ричарда Негуса, неужели она избрала бы для этого способ, который немедленно приводил сыщика прямо к ней? Или ей хотелось быть вздернутой на виселице? И почему Ричард Негус – который, по словам своего брата, был на пороге нищеты – сам заплатил за все? Нэнси Дьюкейн – богатая женщина. Если она убийца, заманившая своих жертв в Лондон, чтобы убить их здесь, то почему же она сама не оплатила их проживание и проезд? Нет, здесь что-то не сходится!

– Пожалуйста, позвольте мне говорить, месье Пуаро! Я скажу вам правду.

– В настоящее время рассказывать вам правду предпочитаю я, мадемуазель. Прошу меня простить, но себя я нахожу более достойным доверия. Прежде, чем рассказать мне свою историю, вы спросили меня, в отставке ли я, помните? Вас очень интересовало, имею ли я возможность арестовывать преступников или иначе насаждать закон в этой стране. И лишь убедившись в том, что такой власти у меня нет, вы во всем признались. Однако к тому моменту вы уже знали, с моих же слов, о том, что у меня есть друг в Скотленд-Ярде. Вы заговорили со мной не потому, что были уверены в моем бессилии арестовать преступника, а потому, что знали о моем влиянии в Скотленд-Ярде, и очень хотели видеть Нэнси Дьюкейн в петле!

– Ничего подобного я не хотела! – Дженни обернула ко мне свое залитое слезами лицо. – Остановите его, пожалуйста!

– Я остановлюсь, когда закончу, – сказал Пуаро. – Вы регулярно бывали в кофейне «Плезантс», мадемуазель. Это подтвердили официантки. Они часто сплетничают о регулярных посетителях в их отсутствие. Наверняка вы слышали и то, как они говорили обо мне: этот дотошный европейский джентельмен с усами, который раньше служил в полиции где-то на Континенте – а с ним еще один, Кэтчпул, из Скотленд-Ярда. Вы слышали, как они говорили, что я обедаю в «Плезантс» по четвергам, ровно в семь. О да, мадемуазель, вы знали, где меня искать, и знали, что Эркюль Пуаро как нельзя лучше подойдет для ваших далеко идущих планов! Вы вбежали в кофейню, напуганная до смерти, но это была ложь, актерство! Вы долго вглядывались в окно, словно опасаясь преследования, но вы не могли видеть в нем ничего, кроме комнаты за вашей спиной. Одна из официанток поймала ваш взгляд в окне, как в зеркале, и поняла, что вы следите не за улицей, а за ней. А вы в это время занимались подсчетами, не так ли? «Заподозрил ли кто-нибудь, что я не напугана, а только притворяюсь? Что, если та глазастая официантка догадается и сорвет мне все планы?»

Я встал на ноги.

– Пуаро, уверен, что вы правы, но нельзя же так наседать на бедную женщину. Дайте ей хоть слово сказать в свою защиту!

– Успокойтесь, Кэтчпул. Разве я не объяснил вам, что мисс Хоббс прекрасно умеет создавать видимость большого расстройства, сохраняя под этой маской полное спокойствие и продолжая просчитывать ходы?

– Вы бессердечный человек! – выкрикнула Дженни.

– Au contraire, mademoiselle [46]. В свое время вы будете иметь полную возможность высказаться, не сомневайтесь, а пока я задам вам еще один вопрос. Вы сказали тогда: «О, пожалуйста, пусть никто не открывает их ртов!» Откуда вы знали, что Нэнси Дьюкейн, убив троих, положит им в рот запонки? Мне кажется странным, что вы это знали. Миссис Дьюкейн грозила так поступить? Я хорошо представляю себе убийцу, который угрожает смертью, чтобы попугать – вроде «Поймаю – глотку перережу», – но я совсем не представляю человека, который, собираясь убить кого-то, грозился бы так: «После того, как я тебя убью, я открою тебе рот и положу в него запонку с монограммой». Я не могу представить таких слов убийцы, а у меня богатое воображение… И еще – прошу прощения! – одно последнее соображение, мадемуазель. Какую бы роль ни сыграли вы в трагедии Патрика и Франсис Айв, еще трое были виновны не меньше, а возможно, и больше вашего: это Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери и Ричард Негус. Именно они поверили в сочиненную вами ложь и настроили всю деревню против преподобного Айва и его жены. И вот тогда, в «Плезантс», вы мне сказали: «О, когда умру я, справедливость наконец восторжествует», причем с ударением на «я». Для меня это послужило указанием на то, что вы уже знали о смерти Харриет Сиппель, Иды Грэнсбери и Ричарда Негуса. Однако, сопоставляя все имеющиеся у меня факты, я прихожу к выводу, что убийства в отеле «Блоксхэм» тогда еще не были совершены.