Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой

– Я ничего не знаю о том, кто их убил, сэр, – заикаясь, выдавил он прежде, чем я успел его о чем-нибудь спросить. – Я ничего не знаю. И в Лондоне я не был, я ведь вам уже говорил.

У меня тут же отпали все сомнения: о том, кто я такой и зачем прибыл в Грейт-Холлинг, в деревне знала каждая собака. Я послал Виктору Микину молчаливое проклятие.

– Меня сейчас интересует не Лондон, – сказал я. – Вы знали Харриет Сиппель, Иду Грэнсбери и Ричарда Негуса?

– К сожалению, у меня совсем нет времени, сэр. Я должен выполнить одно поручение. – Теперь он величал меня «сэром», чего не делал при первой встрече, еще не зная, что я – полицейский.

– О, – сказал я. – Может быть, поговорим позже?

– Нет, сэр. Не думаю, что у меня будет свободное время.

– А завтра?

– Нет, сэр. – Он прикусил губу.

– Понятно. А если я применю силу, то вы либо будете отмалчиваться, либо солжете. – Я вздохнул. – Что ж, спасибо и за эти несколько слов. Ваши односельчане, завидев меня, просто улепетывают, как зайцы.

– Это не из-за вас, сэр. Люди боятся.

– Чего?

– Троих убили. Никто не хочет быть следующим.

Не знаю, какого ответа я ожидал, но только не этого. Пока я собирался с мыслями, молодой человек сорвался с места и помчался прочь. Что, во имя всего святого, заставило его думать о «следующем»? Я вспомнил замечание Пуаро о четвертой запонке, которая лежит в кармане убийцы, дожидаясь часа, когда ее положат в рот еще одной жертве, и у меня непроизвольно сжалось горло. Я не допускал и мысли о том, что увижу новый труп, лежащий так, словно его подготовили к погребению. «Ладонями вниз…»

Нет, такого не будет никогда. Твердо пообещав себе это, я почувствовал себя лучше.

Я прошелся по улице сначала в одну сторону, потом в другую, надеясь заприметить кого-нибудь еще, но никто не показывался. Не чувствуя в себе готовности вернуться в «Голову Короля», я решил пойти в самый конец деревни, на станцию. Там я постоял какое-то время на платформе, с которой уходили поезда на Лондон, и пожалел, что не могу сесть в один из них и уехать немедленно. Интересно, что приготовит сегодня на обед Бланш Ансворт и сочтет ли удовлетворительной ее стряпню Пуаро? Но я тут же заставил себя вернуться мыслями в Грейт-Холлинг.

Что же мне делать, если все обитатели деревни решили меня избегать?

Церковь! Я ведь уже несколько раз проходил мимо нее и кладбища, и даже не рассмотрел их как следует, даже не вспомнил о викарии и его жене, трагически ушедших из жизни один за другим в течение часа. Как я мог быть таким забывчивым?

Вернувшись в деревню, я направился прямиком к церкви. Она была посвящена Всем Святым и представляла собой приземистое сооружение из того же медово-желтого камня, что и местная станция. Трава на кладбище была аккуратно подстрижена. Почти на каждой могиле лежали цветы, судя по виду, свежие.

Позади церкви, по ту сторону низенькой ограды с калиткой, я увидел два дома. Тот, что подальше, походил на дом викария. Другой, длинный приземистый коттедж, куда меньшего размера, задней стеной едва ли не упирался в изгородь. Второй двери у него не было, зато я насчитал целых четыре окна, довольно больших для коттеджа, из которых нечего было наблюдать, кроме могил на кладбище. Я подумал, что надо быть человеком крепкой душевной организации, чтобы жить здесь.

Отворив железную калитку, я шагнул с улицы прямо на кладбище. Плиты на многих могилах были такими старыми, что имена на них стерлись от времени, и прочесть их было невозможно. Не успел я это подумать, как мне в глаза бросилась еще одна плита, совсем новая и даже красивая. На ней, одной из немногих, не было никаких цветов, зато от имен, высеченных на камне, у меня перехватило дыхание.

Этого просто не могло быть… Но это было!

«Патрик Джеймс Айв, викарий сего прихода, и Франсис Мария Айв, его возлюбленная супруга».

Пи Джей Ай. Все именно так, как я и говорил Пуаро: самый крупный инициал в центре соответствовал фамилии. И этот Патрик Айв был когда-то викарием Грейт-Холлинга.

Я опять взглянул на даты рождения и смерти, чтобы убедиться, что не ошибся. Нет, все правильно: Патрик и Франсис Айв оба скончались в 1913 году, в возрасте двадцати девяти и двадцати восьми лет соответственно.

Викарий и его жена, трагически погибшие в течение часа один после другого… Его инициалы на трех запонках, найденных во рту у каждой жертвы в «Блоксхэме»…

Проклятие! Пуаро был прав, как ни трудно мне было это признать. Связь между смертью священника и нашими убийствами явно существовала. Может быть, он не ошибся и насчет той женщины, Дженни? И она тоже имеет какое-то отношение к делу?