Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой

– Bon. Так вот, наш Кэтчпул – любитель кроссвордов, и именно в связи с этим своим хобби он задал мне безобидный вопрос: не знаю ли я слова из восьми букв со значением «смерть»? Я предложил «убийство». Нет, сказал Кэтчпул, мое предложение имело бы силу в том случае, «если бы смерть начиналась на «д». Эти слова пришли мне на ум позже, и пустили мою мысль по новому пути: а что, если бы убийство действительно начиналось с D? Что, если бы первым убийцей была не Ида Грэнсбери, а вы, мисс Хоббс?.. Со временем праздное размышление переросло в уверенность. Я понял, почему именно вы, и ни кто иной, убили Харриет Сиппель. Она и Ида Грэнсбери добирались из Грейт-Холлинга до отеля «Блоксхэм» порознь. Значит, они не знали о присутствии друг друга, и у них не могло быть плана убить друг друга. Значит, это была ложь.

– А правда? – отчаянно переспросил я.

– Харриет Сиппель, как и Ида Грэнсбери, считала, что она одна едет в Лондон, и по очень личной причине. С Харриет связалась Дженни, которая сообщила ей, что им необходимо срочно встретиться. Причем так, чтобы об этом не знала ни одна живая душа. Дженни написала Харриет, что для нее в отеле «Блоксхэм» забронирован и оплачен номер и что она, Дженни, придет в отель в четверг днем, примерно в половине четвертого или в четыре, чтобы поговорить о важном деле. Харриет приняла приглашение Дженни потому, что в письме та написала нечто такое, против чего Харриет просто не могла устоять.

Вы предложили ей то, в чем много лет назад отказал Патрик, n’est-ce pas, мадемуазель? Общение с ее покойным возлюбленным мужем? Вы сообщили ей, что Джордж Сиппель выбрал вас в качестве медиума для разговора с ней, – он выбрал вас, потому что именно вы пытались помочь ему наладить с ней контакт шестнадцать лет назад, но потерпели неудачу. И вот Джордж Сиппель опять попытался послать через вас сообщение своей дорогой женушке. Он говорил с вами с того света! О, не сомневаюсь, вы изложили все в высшей степени убедительно. Харриет не устояла. Она поверила потому, что страшно хотела, чтобы это оказалось правдой. Ложь о том, что души мертвых вступают в контакт с душами живых, которой вы поманили ее много лет назад, – она поверила в нее тогда и продолжала верить все это время.

– Умный вы старичок, месье Пуаро, – сказала Дженни. – Отличник, да и только.

– Скажите, Кэтчпул: теперь вы поняли, кто была та старая женщина, влюбленная в мужчину достаточно молодого, чтобы быть ей сыном? Те люди, которыми вы так увлеклись и которые фигурировали в сплетнях Нэнси Дьюкейн и Сэмюэла Кидда в комнате 317?

– Ну, не так уж я ими увлекся. Но нет, я пока не понял.

– Давайте определимся, что именно сказал нам Рафаль Бобак. Он слышал, как Нэнси Дьюкейн, выдававшая себя за Харриет, произнесла: «Он больше не поверяет ей своих мыслей. И вообще, он вряд ли заинтересовался бы ею сейчас – она совсем себя забросила, да и постарела так, что в матери ему годится». Задумайтесь над этими словами: «Он вряд ли заинтересовался бы ею сейчас» – сначала идет утверждение факта, и лишь затем – две причины отсутствия интереса. Одна из них в том, что женщина могла бы быть ему матерью. Сейчас она достаточно стара, чтобы быть ему матерью. Неужели вы не понимаете, Кэтчпул? Если она сейчас достаточно стара, чтобы быть его матерью, значит, так должно было обстоять дело и раньше. Иначе невозможно!

– А вам не кажется, что вы слегка преувеличиваете? – возразил я. – Без этого «сейчас» все звучит вполне осмысленно: он вряд ли заинтересовался бы ею – она опустилась и достаточно стара, чтобы быть его матерью.

– Но, mon ami, то, что вы говорите, просто смехотворно, – возмутился Пуаро. – В этом нет логики. В предложении было слово «сейчас». Мы не можем делать вид, будто его не было, раз оно было. Нельзя же игнорировать «сейчас», когда оно так и лезет нам в уши!

– Боюсь, я вынужден с вами не согласиться, – сказал я не без робости. – Если бы я строил догадки, то я интерпретировал бы это высказывание в следующем смысле: до того, как она махнула на себя рукой, тот парень не обращал особенного внимания на их разницу в возрасте. Возможно, она не столь бросалась в глаза. Однако теперь, когда она утратила былую форму, он нашел себе женщину моложе и привлекательнее, которой теперь и доверяет свои мысли…

Пуаро перебил меня, весь красный от возмущения.

– Зачем строить догадки, Кэтчпул, когда я точно знаю! Слушайте Пуаро! Послушайте еще раз, что именно было сказано и в каком порядке: «Он вряд ли заинтересовался бы ею сейчас – она совсем себя забросила, да и постарела так, что в матери ему годится»! Причина первая, почему он не заинтересовался бы ею, и причина вторая! Сама конструкция предложения указывает нам на то, что оба эти несчастных обстоятельства когда-то не имели места.