Роберт Гэлбрейт - Шелкопряд

Долго подавляемый гнев грозил излиться слезами, но она сдерживалась из последних сил. Выдуманная ею напарница Страйка никогда не плакала: эта суровая, жесткая, лишенная эмоций женщина имела опыт службы в полиции, с честью выходила из любых ситуаций…

– Я думала, ты планируешь для меня… Мне не улыбается всю жизнь отвечать на телефонные звонки.

– Ты не только отвечаешь на телефонные звонки, – возразил Страйк, который, прикончив первый бургер, наблюдал из-под насупленных бровей, как она борется с собой. – Не далее как на этой неделе мы вместе с тобой обходили дома подозреваемых в убийстве. По дороге сюда ты спасла жизнь нам обоим.

Но Робин стояла на своем:

– Какие у тебя были планы, когда ты предложил мне постоянную работу?

– Никаких конкретных планов у меня не было, – медленно ответил Страйк, покривив душой. – Я же не предполагал у тебя такого серьезного отношения к делу… такого желания получить подготовку…

– А как же без серьезного отношения?! – громогласно возмутилась Робин.

С них не сводила глаз сидевшая в углу тесного зала семья из четырех человек. Робин этого не замечала. Она побагровела от ярости. Сколько можно: изнурительная поездка, холод, голод (поскольку Страйк подъел все печенье, а кроме того, позволил себе удивляться, что она способна нормально водить машину), изгнание на кухню, к прислуге, а теперь еще…

– У тебя я получаю половину – ровно половину – того оклада, что мне гарантировали в отделе кадров! Почему я осталась, как ты думаешь? Я тебе помогала. Я тебе помогала в расследовании дела Лулы…

– Хорошо, – перебил ее Страйк, поднимая могучую волосатую руку. – Хорошо, я отвечу. Только не обижайся, если тебе не понравится то, что ты услышишь.

Робин, вся красная, прямая как струна, сидела на пластмассовом стуле, не притрагиваясь к еде.

– Я действительно собирался дать тебе определенную подготовку. Мне тогда было не по карману отправить тебя на учебу, но я посчитал, что для начала тебе не вредно набраться практического опыта.

Она промолчала, решив не расслабляться, пока не услышит самую суть.

– У тебя и правда есть способности к этой работе, – продолжил Страйк, – но ты выходишь замуж за человека, которому она ненавистна.

Робин открыла рот, но тут же осеклась. Из нее как будто выпустили воздух.

– Каждый день ты уходишь из офиса минута в минуту…

– Ничего подобного! – вспылила Робин. – Я могла бы сегодня взять выходной, но, если ты заметил, вместо этого села за руль, чтобы отвезти тебя…

– Потому что его сейчас нет в городе, – договорил за нее Страйк. – Потому что он об этом не узнает.

Робин чуть не задохнулась. Как Страйк понял, что дома она лжет… или в лучшем случае недоговаривает?

– Допустим. Я даже не хочу обсуждать, так это или нет, – дрогнувшим голосом сказала она, – но то, чем я собираюсь заниматься… Мэтью не касается, какую профессию я выбрала.

– Мы прожили с Шарлоттой шестнадцать лет, то вместе, то порознь, – начал Страйк, взяв с подноса второй бургер. – В основном порознь. Она ненавидела мою работу. По этой причине мы все время разбегались… в частности, по этой причине, – уточнил он справедливости ради. – До нее не доходило, что есть такая штука: призвание. Не всем дано это понять; для многих работа сама по себе ничего не значит – она лишь обеспечивает статус и доход.

Под яростным взглядом Робин он разворачивал бургер.

– Мне нужен такой напарник, который не считается со временем, – сказал Страйк. – Который не возражает работать в выходные. Я не виню Мэтью, что он за тебя беспокоится…

– Он и не беспокоится.

Робин даже не заметила, как эти слова слетели у нее с языка. Приготовясь опровергать все, что скажет Страйк, она выдала неприятную истину. Мэтью не был наделен богатым воображением. Он не видел, как Страйк истекал кровью, когда его полоснул ножом убийца Лулы Лэндри. Даже описание вспоротого и выпотрошенного трупа Оуэна Куайна заслонили от Мэтью густые миазмы ревности, которые душили его при любом упоминании Страйка. Ненависть жениха к ее рабочим обязанностям не имела ничего общего с заботой о ней самой, просто Робин до сих пор не признавалась в этом даже себе.

– Я занимаюсь опасными делами, – с набитым ртом промычал Страйк, будто не расслышав.

– От меня есть польза, – невнятно выговорила Робин, хотя во рту у нее не было ни булки, ни мяса.

– Не спорю. Если бы не ты, я бы далеко не продвинулся, – сказал Страйк. – Я, как никто другой, благодарен агентству по временному трудоустройству за допущенную ошибку. Ты молодчина, мне было бы… не реви, на нас уже и так глазеют.