Джон Локк - Летальный исход

– Прежде чем пойдем дальше, – сказал я ему, – скажите, как мне к вам обращаться.

– Вик…тор.

– В вашем плане имеется одна неувязочка, – сообщил я ему. – Пытка это лишь один из многих способов заставить вас говорить. А что, если кто-то похитит вашу жену или детишек или вашу герлфренд? Если некто пригрозит взорвать детский садик, в котором трудится ваша сестрица? Поверьте мне, Виктор, это очень трудно – позволить, чтобы ваши родные и близкие погибли ужасной смертью, когда вы можете спасти их, просто выдав чье-то имя.

Возникла длинная пауза. Потом он сказал:

– Я при…кован к ин…ва…лидному кре…слу. У ме…ня из близ…ких ни…кого нет. Ког…да мы вс…третим…ся, вы все са…ми пой…мете.

Я обдумывал это с минуту, после чего решил, что я уже все понял, и сказал:

– Я бы предпочел пока что ограничить наши взаимоотношения телефонными переговорами. Я вообще-то и впрямь верю, что вы никому ничего не расскажете. У меня есть серьезные подозрения, что вы будете лишь приветствовать пытку и, возможно, даже смерть.

– Вы очень про…ни…ца…тель…ны, мис…тер Крид. Итак, ког…да вы мо…жете на….чать?

Я не очень беспокоился насчет того, можно ли мне свободно говорить по моему мобильному телефону. Те немногие люди, что способны пробить защиту моей сотовой связи, уже давно знают, чем именно я зарабатываю на жизнь.

– У меня сейчас три клиента, – сообщил я ему. – Если хотите меня нанять, можете стать четвертым в этой очереди. Каждый контракт стоит пятьдесят тысяч долларов, плюс расходы. Оплата авансом.

– Мо…гу я сам ре…шать, ка…ким обра…зом бу…дут вы…пол…няться мои за…казы?

– В пределах разумного.

Виктор сообщил мне детали касательно первой цели. А после этого поразил меня условием, с которым я никогда раньше не сталкивался: он желал переговорить с жертвой за пару минут до ее смерти, до убийства. Я заявил ему, что для этого жертву придется сперва похитить, а это для меня дополнительная нагрузка и трудность. Это означает, что придется взять с собой еще одного человека, это займет больше времени и увеличит риск быть опознанным. И пытался отказаться от этого условия до тех пор, пока Виктор не предложил удвоить мое вознаграждение.

Виктор продолжил объяснять, что именно ему требуется, чтобы я сделал. И почему. И пока он продолжал говорить этим своим скрипучим металлическим голосом, я все больше осознавал, что, несмотря на то, что не раз встречался лицом к лицу с самыми мерзкими, самыми гнусными проявлениями зла, какое только может родить этот мир, я все же никогда прежде не сталкивался с человеком, столь же чудовищно низким и отвратительным. И в итоге пришел к мысли, что мне пришлось бы выскрести зубной щеткой все самые темные и скверные закоулки ада, если бы мне выпало разоблачать план, такой же чудовищно злобный и порочный, как этот.

И я сказал ему, что сделаю это.

– Прежде чем вы встретитесь с ними лично, вам нужно будет посмотреть на них издали, – сообщила Кэтлин Грэй, занося мою фамилию в журнал регистрации посетителей. – Это сделано для детей, им вовсе не нужно, чтобы вы вдруг расплакались или отшатнулись в ужасе.

Ожоговый центр Уильяма Рэндолфа Херста [3], расположенный в помещении Нью-Йоркской пресвитерианской клиники и объединенной с медицинским колледжем Корнеллского университета, – это самый крупный и самый загруженный ожоговый центр в стране. Он принимает на лечение более тысячи детей ежегодно. Эту и еще кучу всякой прочей информации я почерпнул из брошюры в вестибюле центра, пока дожидался появления бывшей жены Кена Чапмена. Я позвонил ей на работу и объяснил, что мне необходимо встретиться с нею лично, прежде чем рассматривать ее заявку на кредит.

– Чушь собачья! – сказала она мне. – Вы тот парень из Внутренней безопасности, который вчера мне звонил. И не думайте это отрицать; я ваш голос сразу узнала!

Тем не менее, Кэтлин согласилась встретиться со мною после работы в этом ожоговом центре, где она работала волонтером – по два часа каждый вторник. Она повела меня через вестибюль и дальше по длинному коридору.

– Что вас заставило работать с жертвами ожогов? – спросил я.

– После развода мне больше всего хотелось убраться из Чарльстона и завести себе новых друзей, вот я и переехала сюда и нашла новую работу. Я никого здесь не знала. А потом однажды мое начальство предложило нам билеты на благотворительный концерт, и я взяла билет, просто чтоб было куда пойти. Думала, может, с кем-нибудь там познакомлюсь.