Джонатан Келлерман - Голем в Голливуде

Девушка свернула направо к ветхому желтому зданию. Староновая синагога. Чудное название вкупе с чудной архитектурой. К готике подмешали ренессанс, получилась невкусная каша из зубчатого пиньона и подслеповатых окон. Старья гораздо больше, чем новизны. Хотя в Праге старья немерено. Как шлюх. Этого добра с него довольно.

Вдоль южной стены синагоги проулок вел мимо десяти широких ступеней; дальше – закрытые ставнями магазины Парижской улицы. Может, Девятку ждала уборка в каком-нибудь бутике?

Но у подножия лестницы она свернула налево и скрылась за синагогой. В туфлях на каучуковой подошве Черец бесшумно миновал проулок и выглянул из-за угла.

Девушка взошла на небольшую мощеную террасу на задах синагоги и остановилась перед арочным входом – железной, грубо клепанной дверью. Трио мусорных баков составляло дворовый декор. Девушка встряхнула сверток и повязала ткань вокруг пояса – еще один фартук. Черец усмехнулся, представив ее гардероб, в котором только фартуки всех цветов. У нее столько скрытых обликов, и каждый новый горестнее прежнего.

Девушка подняла отставленную метелку. Встряхнула. И помотала головой, словно отгоняя сонливость.

Юная уборщица , трудяга. Две полные смены, а теперь еще это.

Кто сказал, что рабочая этика сгинула?

Можно было уделать ее прямо там, но с Парижской донесся смех хмельной парочки, и Черец медленно взошел по лестнице, краем глаза следя за девушкой.

Она достала из кармана джинсов ключ и через железную дверь вошла в синагогу. Лязгнул запор.

Под фонарем Черед занял позицию напротив темного силуэта синагоги. Пожарная лестница в кирпичной стене вела к другому арочному входу: жалкая деревянная копия железной двери бессмысленно маячила в тридцати пяти футах над землей.

Чердак. Знаете ли вы? Там всемирно известный (уж таки всемирно?) рабби Лёв сотворил голема – сказочного глиняного исполина, защитника обитателей гетто. Сам ребе удостоился памятника на широкой площади. Следя за девушкой, Черед притворился, будто фотографирует статую.

Вообще-то ужасная гадость. Глина – почти что дерьмо.

Однако легенда способствовала беззастенчивой наживе: брюхатое чудище красовалось на вывесках, меню, кружках и флажках. В одной особо гнусной забегаловке неподалеку от гостиницы Череда подавали голембургер в коричневом соусе и големвейн, способный разрушить печень.

Люди готовы платить за что угодно.

Люди – дрянь.

Теплый ветерок унес смех парочки.

Черед решил дождаться следующей ночи. Долгая прелюдия усиливает оргазм.

В пятницу вечером в Староновой было не протолкнуться. На входе стоял блондин с рацией, кое-кто из верующих перебрасывался с ним словечком. Море улыбок, свободный доступ. Ну и на кой охрана?

Однако Черед подготовился: костюм (единственный приличный, ибо папаша перекрыл кран), почти свежая белая рубашка, старый школьный галстук и очки с простыми линзами. На подходе к дверям он ссутулился, чтобы казаться ниже, и расстегнул пиджак, чтобы внутренний карман не топорщился.

Светловолосый охранник, совсем мальчишка-сосунок, заступил ему дорогу:

– Что вам угодно?

Гортанный голос, режущий ухо акцент.

– Помолиться, – ответил Черед.

– Вот как? – спросил охранник, словно это была весьма странная причина для посещения синагоги.

– Ну, воздать хвалы. Возблагодарить Господа. – Черед усмехнулся. – Вдруг поможет.

– Чему?

– В мире царит кавардак и все такое.

Охранник разглядывал Череда:

– Хотите войти в шул? [1]

Вот же упертый говнюк.

– Точно.

– Помолиться за мир?

Черед чуть сбавил обороты:

– Да, старина, и за себя тоже.

– Еврей вы?

– Иначе не пришел бы, верно?

Охранник усмехнулся:

– Пожалуйста, назвать последний праздник.

– Что?

– Недавний еврейский праздник.

Черед бешено рылся в памяти. Прошибло испариной. Он сдержался, чтобы не отереть лоб. Пауза слишком затягивалась, и Черед разродился:

– Ну, это… Пасха, да?

– Пасха, – повторил охранник.

– Выходит, так.

– Вы англичанин, – сказал охранник.

Надо же, какой догадливый. Черед кивнул.

– Пожалуйста, показать ваш паспорт.

– Не пришло в голову взять его на молитву. Охранник демонстративно достал ключ и запер входную дверь. Затем снисходительно потрепал Череда по плечу:

– Ждать здесь, пожалуйста.

Он неспешно зашагал по улице, бормоча в рацию. Кровь бросилась Черецу в голову Наглец коснулся его. Черец напружинил грудь и ощутил ношу в кармане. Костяная рукоятка. Шестидюймовый клинок. Впору тебе помолиться, приятель.