Дэвид Маркум: Новые записки Шерлока Холмса (сборник)

– Обещаю вам, господа! – возопил он. – Ничего никому не скажу. Я свой урок усвоил.

– Конечно, – непринужденно продолжил Холмс, – с этого момента вам придется отказаться от поста констебля, и еще долгое время за вами будут внимательно наблюдать.

Ворт уставился на него. Он вдруг понял, что за свободу чем-то придется платить. Несколько раз сглотнув, он уже чуть тише и не так эмоционально сказал:

– Да, сэр. Конечно. Я все понимаю.

Камеру Ворта открыли, и один из конвоиров – я так и не разобрался, кто из них Холдер, а кто Джейкобс, – вывел бывшего констебля наружу, убедившись, что они с Кроллом не пытаются вступить в контакт. После его ухода барона поместили в центральную камеру. Холмс на мгновение задержался, молча глядя на заключенного. Тот злобно посмотрел на него.

Холмс нагнал нас в коридоре, оставив немца под охраной одного из наших ночных спутников. Внизу в беседе со своими людьми Тенли акцентировал внимание на том, что все произошедшее должно остаться в секрете вне зависимости от того, какую версию им доведется услышать в ближайшее время. Сознательные граждане Британии согласились и вышли.

– Отправлю телеграмму в Лондон и сообщу вашему брату обо всех подробностях, – сказал инспектор. – А вы отведите мистера Шерринфорда Холмса обратно к семье.

Тенли пожал руку каждому из нас и вернулся внутрь. Я оглянулся и увидел неподалеку Гриффина. Было уже три ночи, а он, как обычно, сидел на козлах, не выказывая никаких признаков усталости. Подойдя к нему, я спросил, может ли он отвезти нас обратно на ферму Холмсов. Он молча кивнул. Мы тут же сели в экипаж и отправились в путь.

Когда мы приехали, Роберта еще не ложилась. Она была счастлива, что муж и сыновья вернулись невредимыми, и не успокоилась, пока мы все ей не рассказали. Нам пришлось даже несколько раз отказаться от ее предложения не дожидаться завтрака и устроить пир прямо сейчас. Наконец, когда заря осветила небо, нам удалось добраться до кроватей, чтобы вздремнуть, – всем, кроме Холмса и Зайгера.

Если Зайгер хоть немного походил на дядю, ему наверняка хватало для сна всего пары часов, так что вряд ли бессонная ночь утомила их. Не знаю, о чем говорили эти двое, но уверен, что они обсуждали мельчайшие подробности случившегося. Думаю, в разговоре они коснулись и будущего, которое выбрал для себя Зайгер.

Мне известно, что в том же году в возрасте шестнадцати лет Зайгер поступил в Оксфорд. Решающим фактором зачисления стали его интеллектуальные способности, хотя, возможно, помогло и влияние дядюшек. Уже в 1899 году Зайгер окончил курс и немедленно обратился к Холмсу с просьбой взять его в ученики, чтобы овладеть навыками, необходимыми консультирующему детективу. В то время я все еще проживал на Бейкер-стрит. Холмс давно запретил мне публиковать рассказы о его делах, впрочем, ему было известно, что у меня имеются соответствующие исчерпывающие записи. Он попросил меня никогда не упоминать в них Зайгера – скорее всего, чтобы уберечь племянника от определенного рода репутации, приобретенной благодаря появлению на страницах популярного издания.

В октябре 1903 года Холмс попал в довольно сложную ситуацию – неожиданно скончалась Ирен Адлер. Я никогда не упоминал в опубликованных отчетах, с каким уважением Холмс относился к Ирен, которая в конце 1890 года стала вдовой Годфри Нортона. В 1891 году появилась на свет дочь Годфри, из-за чего Ирен пришлось оставить карьеру оперной певицы. Холмс встретился с ней снова вскоре после своего исчезновения у Рейхенбахского водопада. В 1892 году у Ирен появился на свет сын Скотт. После того как в 1894 году Холмс вернулся в Англию, мы несколько раз виделись с ней. Ее состояние пришло в упадок, и в конце 1890-х она вышла замуж за богача, который вскоре умер.

В течение последующих лет мы виделись еще несколько раз. В конце концов Ирен вместе с семьей переехала в Черногорию – к тем местам она питала особые чувства. В 1901 году она вышла замуж в третий раз. Ее нового супруга звали Вукчич, что приблизительно переводится как «волчонок». У Вукчича тоже был ребенок, мальчик. До самой смерти Ирен оставалась в Черногории.

Поначалу, основываясь на рассказе короля Богемии, я думал, что Ирен Адлер – авантюристка. Но, узнав ее с течением лет поближе, я понял, что это женщина с высокими моральными устоями, которую король попросту оклеветал. Поскольку данный документ наряду с остальными моими записями еще семьдесят пять лет будет храниться в банке «Кокс и компания», думаю, я могу подробно рассказать о том, что случилось после смерти Ирен, а также пояснить, как эти события относятся к Зайгеру, не запятнав имя этой дамы.