Кристофер Мур - Дом духов

– Купила рис со свининой на деньги на мелкие расходы? – спросил Кальвино, сверкнув улыбкой.

Порн покраснела и отвела взгляд.

Она работала на финскую пару, которые вечно пропадали на Пхукете, осуществляя свой план застройки для скандинавов и других клиентов, которые не понимали, что не могут быть собственниками того, что им продали. Они разработали какую-то аферу на основе аренды и фиктивных корпораций. По меркам Бангкока это был довольно честный бизнес. По меркам Бангкока Порн не была воровкой, потому что воровала только маленькие суммы из денег на мелкие расходы.

– Воровать нехорошо. Я хорошая девушка, – сказала она. Потом бросила на него странный взгляд. – Вы подстриглись, мистер Кальвино, – заметила Порн и подняла руку со щепоткой липкого риса и свинины в пальцах. Было девять часов утра. Пальцы ее блестели от перламутровых шариков свиного жира.

– Вчера, – ответил Винсент, но не мог вспомнить, было ли это вчера, или два дня назад, или на прошлой неделе. Он запустил пальцы в волосы; те были мокрыми и сальными на ощупь.

Кальвино смотрел, как она заталкивает в рот рис со свининой и медленно облизывает пальцы длинным, узким языком. Ее горло ходило вверх и вниз, когда она глотала.

– Вы голодный? Ешьте.

– Спасибо, не хочу, Порн.

Она закинула ногу на ногу, потом опустила ее, издав свистящий шорох своими нейлоновыми сеточками, трущимися друг о друга.

– Лучше займись синяком на коленке, – посоветовал Винсент. На правом колене с левой стороны от коленной чашечки у нее был синяк. Он догадался, что она взламывала ящик с деньгами, сидя и действуя коленом и правой рукой. Она сильнее, чем кажется на первый взгляд, подумал Кальвино.

Порн сморщила лицо, снова облизывая поднятый указательный палец.

– Вам нравятся мои ноги?

Он ей не ответил, а побежал вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки. Это была его ежедневная гимнастика. Остановился, задыхаясь, перед своим офисом. Табличка на двери гласила: «Винсент Кальвино, частные расследования». Он вошел.

– Я так волновалась, – сказала Ратана.

Кальвино улыбнулся. Она постоянно волновалась.

– Расслабься.

Ратана ходила босиком взад и вперед перед его письменным столом, очки съехали с переносицы на кончик носа.

– Это так ужасно… Эта фотография мистера Хоудли в утренней газете… А потом позвонил его отец, и мне пришлось объяснять, что вас здесь нет. Я не могла объяснить, что вас здесь почти никогда не бывает. Я сказала, чтобы он перезвонил. Надеюсь, я поступила правильно. Я не знала, что еще можно сделать. Наверное, я поступила неправильно. Я всегда поступаю неправильно. Так говорит моя мать. Так говорит мой отец.

– Разве я когда-нибудь так говорил? – спросил Кальвино, снимая пиджак и аккуратно вешая его на спинку стула.

– Нет, но вы – фаранг . Вы не скажете мне правду.

Ратана металась по комнате, и две золотые цепочки прыгали у нее на шее. Кальвино нравилась ее маленькая коричневая родинка у ключицы. Цепочки извивались выше и ниже этой родинки, как линии прибоя на песке. Ему нравилась ее консервативная манера одеваться. Всегда хлопковые блузки с длинным рукавом и с открытым воротом и простые юбки чуть ниже колена. Кальвино знал, что выше правого колена у нее шрам в форме полумесяца, глубокий, как пупок, оставшийся после нападения собаки, когда ей было восемь лет. Собака гналась за ней по переулку и загнала в угол на пустой парковке. Она боялась и ненавидела собак. Каждый раз при виде ее длинной юбки он вспоминал об этом неприятном инциденте и о том, как он с тех пор влиял не только на выбор одежды, но и на все течение ее жизни. Она стала робкой и застенчивой. В детстве другие дети смеялись над ее шрамом. У Ратаны повышенная чувствительность перешла в излишнюю критичность к себе самой. В восемнадцать лет она пришла к выводу, что шрам лишил ее перспектив на брак.

Под ее блузой угадывались большие, крепкие, заостренные груди с сосками цвета розовых, здоровых десен размером с яичный желток. Как и большинство тайских женщин она носила облегающие юбки, подчеркивающие талию, настолько тонкую, что та казалась оптической иллюзией: резкий переход от полных грудей к потрясающе тонкой талии, которая расширялась и переходила в округлые, крепкие бедра. Густые волосы Ратаны, черные, как вороново крыло, были заплетены в одну косу, свисающую вдоль спины до талии. Ее родные хотели, чтобы она вышла замуж за вице-президента китайского банка или торговой компании. Ратана считала, что судьба ее изменилась после нападения собаки. И, кроме того, она хотела от жизни большего, чем стать украшением на руке богатого китайца, живущего в Таиланде. Она поступила в открытый университет, где изучала юриспруденцию. Один барристер [6]в Англии убедил ее выбрать карьеру юриста. Он поманил ее смутной идеей открыть вместе с ним адвокатскую контору, не упомянув о том, что в Англии почти невозможно создать новую адвокатскую контору.