Кристофер Мур - Дом духов

– Мерзавцы просто не хотят оставить нас в покое, – сказал Пратт, подходя сзади и обнимая его рукой за плечи.

Пратт пытался улыбнуться, но не смог.

– Пришел отчет из лаборатории по ножу, который мы нашли у парня в мотоциклетном шлеме с двухдюймовым узором из дырок от пуль над правым глазом. У него был нож со следами крови. Ее состав совпал с кровью Тик, – сообщил он.

– Об этом я и говорю. В этом бизнесе одна грязная рука моет другую. – Кальвино облокотился на перила и рассматривал свои ногти.

– И что нам делать? – спросил Пратт, взглянув на него.

– Боюсь, моя семья на этот раз не сможет этим заняться. Это значит, что мы теперь большие мальчики. Нам придется самим о себе позаботиться. И о даме, – ответил Винсент. Кико тоже прислонилась к ограждению.

– Она должна оставаться в стороне, – быстро прибавил Пратт.

Кальвино посмотрел на нее, затем на него.

– Согласен. Ты ей скажи. У нас все еще военное положение. Военные до сих пор правят бал. Арестуй ее. Посади под домашний арест.

– Благодарю, – ответила Кико. – Но я могу сама о себе позаботиться.

– Ты представляешь себе, что это значит, если здесь замешаны бирманцы? – Голос Пратта слегка дрогнул.

– Тебя беспокоит именно участие бирманцев, – произнес Кальвино и по легкой улыбке на лице полковника понял, что он больше всего этого и боялся.

Винсент, как и многие фаранги , знал в общих чертах историю, которую преподавали всем таиландским школьникам: тайцы и бирманцы всегда ненавидели друг друга. В 1767 году, за девять лет до Американской революции, бирманцы разграбили Аюттаю, столицу Тайской империи, простиравшейся на севере до Вьетнама и на юге захватывающей Бирму. Город шпилей и пагод, где было возведено более тысячи семисот храмов из золота. Место правления тридцати трех династий королей Сиама. Кальвино отделяло от тайцев их глубоко укоренившееся чувство потери. Тайцы не забыли и не простили бирманцев; и в каком-то смысле тайский национализм был выкован из долго тлеющей ненависти, порожденной тем унижением и поражением.

Большинство людей в Таиланде знали о печальной судьбе, постигшей Бирму. Эта страна попала в руки военного диктаторского режима, людей с запачканными кровью руками. Они были самыми худшими людьми, повинными в кровопролитии и массовом уничтожении своего собственного народа – студентов, женщин, детей, монахов. Военное правительство не делало различия между ними, сгоняя бирманцев на массовые казни. В 1988 году гражданское правительство победило на национальных выборах, но слишком много крови было пролито, чтобы армия отдала власть, поэтому военные арестовали и отправили в ссылку членов нового правительства. Бирму подвергли изоляции и игнорировали. Бездумные убийства проходили без зрителей. А теперь те же самые люди, едва прикрывая свои действия, импортировали убийства в Таиланд. Масса убийц хлынула через границу. Кальвино попал в самую середину операции бирманцев в Бангкоке. Они три раза пытались его убрать. Будут четвертая, пятая, шестая попытки – сколько потребуется, потому что они были опытными, терпеливыми убийцами, которые выследят Кальвино, и никакая охрана полиции не сможет его спасать вечно.

Пратт в ту ночь вертелся с боку на бок, думая о том, кто помогает им в полиции. Он пришел на квартиру Кальвино, поспав всего три часа. Его улыбка погасла, подобно давно остывшему огню. Он пришел умолять друга уехать, но достаточно хорошо знал Винсента и понимал, что тот сделает для него все что угодно, но только не убежит. Годами ходили слухи, что бирманская армия принимает участие в контрабанде опиума через северную границу с Таиландом. Бирманцы никак не могли расширять операции внутри Таиланда без чьей-то помощи в Бангкоке. Кто в департаменте полиции помогает бирманцам? Полковник перебрал все возможности и сузил список до нескольких вышестоящих офицеров. Их имена все время вертелись в его голове.

Факты начинали подрывать профессиональную репутацию некоторых людей, и это гарантировало продолжение насилия. Пратт был хорошим, порядочным копом. Но даже хороший коп закономерно гордится своим департаментом. Ему было трудно признать, что Кальвино прав – фаранги , обладающие проницательностью, встречаются редко, а фарангов , имеющих доступ к секретной информации, почти не бывает. Факты мешали Пратту, он хотел видеть совсем другие. То, что он обнаружил, делало его несчастным и приводило в возбуждение, но в конце концов – и ирония этого не осталась незамеченной Праттом – он смирился с тем, что Кальвино – единственный человек, которому он может доверять и с которым может работать. А в деле об убийстве тайца такой вывод делал его – в лучшем случае – кандидатом на скорую отставку или на получение назначения в какой-нибудь городок в убийственной близости от границы с Камбоджей.