Рекс Стаут - Если бы смерть спала (сборник)

Только я повесил трубку, как зазвонил зеленый телефон. Это был помощник окружного прокурора Мандельбаум, который пригласил меня сегодня в три зайти к нему в контору для неофициальной беседы. Я сказал Мандельбауму, что буду очень рад его видеть, и спустился с намерением где-нибудь перекусить перед отъездом, но Стек сказал мне, что в час тридцать подадут ланч.

Ланч прошел не слишком весело, так как за столом нас было всего четверо: Джарелл, Уимен, Сьюзен и я. Сьюзен произнесла за все время слов тридцать, например: «Положить вам сметаны, мистер Гудвин?» Когда я заявил, что в три меня ждет помощник окружного прокурора, надеясь, что это может пощекотать чьи-нибудь нервы, Уимен пощекотал большим и указательным пальцем свой тонкий прямой нос (возможно, желая этим меня оскорбить, в чем я, правда, не уверен), а Сьюзен заметила, что, по ее мнению, для детектива сущий пустяк беседовать с помощником окружного прокурора, а вот она бы на моем месте испугалась до полусмерти. Джарелл за столом промолчал, но, когда ланч был окончен, отвел меня в сторонку и поинтересовался подробностями. Я ответил ему, что, раз комиссар полиции пообещал, что власти не станут вмешиваться в его личные дела, в этом нет ничего страшного. Я скажу, что как раз занимаюсь его сугубо личным делом, а потому отказываюсь сообщать подробности.

Мандельбаум действительно ничего от меня не узнал. Задержавшись по пути, чтобы отзвониться Вульфу (босс любит знать, где я провожу время), я немного опоздал, явившись в приемную в пятнадцать ноль две, но там меня промариновали еще больше часа: если быть точным, один час семнадцать минут. Когда в четыре девятнадцать меня провели к Мандельбауму, я был не в настроении говорить ему что-либо, кроме правды, а именно: что он совсем облысел и здорово растолстел с тех пор, как мы с ним виделись в последний раз. Но он меня прямо-таки удивил. Я полагал, он станет угрозами либо лаской вытягивать из меня, что же я все-таки делал у Джарелла, но помощник окружного прокурора этой темы даже не коснулся. Очевидно, совещание Джарелла с комиссаром не прошло даром. Сразу же извинившись за то, что заставил меня ждать, Мандельбаум пожелал узнать, что я видел и слышал, когда вошел в среду днем в студию и застал там Джеймса Л. Ибера с миссис Уимен Джарелл.

Я дословно процитировал то, что было сказано в разговоре между Ибером, Сьюзен и мной. Мандельбаум еще какое-то время потел, стараясь вытянуть из меня, что было сказано домочадцами Джарелла в моем присутствии об Ибере и его появлении в доме, но тут я решил благоразумно промолчать.

Кое-что я действительно слышал, главным образом за ланчем, и подробно пересказал Вульфу, но из этих фраз никак нельзя было заключить, чтобы кто-то хотел либо намеревался его убить. Поэтому я не видел никакого смысла в том, что высказывания эти занесут в протокол.

Вернувшись в двадцать минут шестого на территорию, где мне велено было наводить ужас, я обнаружил, что в гостиной вовсю идет игра в бридж, но только за одним столиком: Джарелл, Трелла, Уимен и Нора Кент. Стек сообщил мне, что ни Лоис, ни Роджер еще не возвращались, а миссис Уимен Джарелл находится в студии. Проходя по коридору, я обнаружил, что дверь в студию открыта, и вошел туда.

Комната была освещена лишь светом, падающим из коридора и от телевизионного экрана. Сьюзен сидела в том же самом кресле, что и тогда, на том же самом месте. Обстановка была точно такой же, как и в прошлый раз, и мне стало даже интересно. Если меня снова околдуют, я смогу выскочить за дверь и спастись бегством. Чтобы не загораживать ей экран, я обошел кресло сзади и занял место рядом.

Вообще-то следовало смотреть на нее, на ее профиль, а не на экран, хотелось, чтобы она имела возможность сполна испытать на мне свои чары, однако Сьюзен могла истолковать это иначе, поэтому до самого конца какой-то викторины я не отводил глаз от телевизора. Когда началась реклама, Сьюзен повернулась в мою сторону:

– Хотите посмотреть новости?

– Да. Я не знаю, как сыграли в бейсбол.

Этого я в тот день так и не узнал. Передачу вел Билл Брэндейдж, тот самый, который вращает глазами, притворяясь, будто подыскивает нужное слово, хотя у него под носом лежит бумажка, о чем знают все. Я слушал одним ухом, пока он распространялся насчет бюджета, выступления в Сенате госсекретаря Даллеса и так далее, а потом навострил оба, услышав:

«Сегодня днем в машине, припаркованной на Тридцать девятой улице, в районе Седьмой авеню, было обнаружено тело Корея Брайэма, человека, хорошо известного в высшем обществе. По данным полиции, он скончался от огнестрельного ранения в грудь. Тело находилось на полу машины между передним и задним сиденьями, под ковриком. Его обнаружил мальчик, заметив торчащий наружу ботинок, и сообщил полицейскому. Окна в автомобиле были закрыты. Оружие не найдено. Мистер Брайэм жил в престижном районе, был холост, вращался в высших кругах и любил развлечения».