Рекс Стаут - Черная гора (сборник)

Воздух ощутимо посвежел, а кусты и подлесок окончательно исчезли, так что нас окружали теперь только безжизненные голые скалы. Я уже было подумал, что детство Вульфа прошло в орлином гнезде, когда внезапно впереди открылось довольно широкое и ровное пространство, а невдалеке, в каких-то пятидесяти футах от нашего «шевроле», возникло каменное строение.

Стефан резко затормозил. Машина дернулась и остановилась. Я как раз пытался убедить себя, что перед нами и в самом деле дом, а не причудливой формы скала, когда Стефан выключил фары и нас окружил мрак.

Данило что-то сказал на своем тарабарском наречии, и мы выбрались наружу. Я прихватил рюкзаки. Стефан зашагал к дому, но вскоре вернулся, неся канистру, приподнял капот, открутил крышку радиатора и залил внутрь воду. Потом залез в машину, которая с визгом и скрежетом развернулась и укатила прочь.

Тут подал голос Вульф, попросивший:

– Арчи, помоги мне, пожалуйста, надеть рюкзак.

Если верить светящемуся циферблату моих наручных часов, то до Йосипа Пашича мы добрались в восемнадцать минут четвертого. Ни тогда, ни после я так и не уразумел, каким образом Вульф с этим справился.

Конечно, крутых утесов нам покорять не пришлось. Как-никак предполагалось, что мы следуем горной тропой, за исключением последних трехсот ярдов. Тем не менее дорога все время шла на подъем, и мне раз пятьдесят пришлось цепляться за камни руками.

Должен признать, что Данило вел себя очень порядочно. Хотя он и в темноте мог бы передвигаться с легкостью и проворством горного козла, но всякий раз, как мы отставали, останавливался и, как истинный джентльмен, поджидал, пока следом вскарабкается Вульф.

А вот у меня такой возможности не было. Я держался за спиной босса, и, сорвавшись, он неминуемо увлек бы меня за собой.

Поскольку разговоры не возбранялись, во время остановок Данило давал Вульфу дополнительные наставления, которые тот любезно переводил для меня, если успевал отдышаться.

Оказывается, нас вели вовсе не к настоящему тайнику, а к ложному, устроенному для отвода глаз. Оружие и боеприпасы переправили в другое, более безопасное место, а старый, брошенный тайник остался охранять сам Пашич с пятью преданными людьми, которые со дня на день ожидали нападения.

Поначалу мне это показалось диким: полдюжины вооруженных до зубов бойцов охраняют пустой склад и ждут, пока их прикончат. Однако позже, попав на место, я сумел лучше понять, чт́о ими движет.

Последние три сотни ярдов, которые мы проделали уже не по тропе, выдались не столько самыми тяжелыми, сколько самыми захватывающими. Данило предупредил, что впереди нас ожидает метровой ширины карниз, нависающий над пятисотметровой пропастью, и предложил привести Пашича к тропе, однако Вульф отказался. Еще бы… Что ему какой-то там выступ, к тому же практически ровный?

Однако я мальчишкой не выпасал коз среди отвесных скал и расщелин и предпочитаю прогулки по Пятой, а то и Шестой авеню. Света звезд хватало, чтобы разглядеть край каменного выступа, а за ним – зияющую пустоту. Широкие открытые просторы – это замечательно, когда они простираются по горизонтали, но от вертикалей, стремящихся вниз, меня избавьте…

Мы – по крайней мере, я – все еще были на карнизе, когда Данило остановился и, слегка повысив голос, кого-то окликнул. Ему тотчас ответили. Он произнес:

– Это я, Данило. Со мной еще двое, но я подойду один. Посвети фонариком.

Нам с Вульфом пришлось остаться на чертовом выступе и ждать. Когда луч света уперся в нас, выхватив для начала нашего спутника, стало еще хуже. Луч отлепился от нас, перебежал на Данило, а затем погас.

Раздались негромкие голоса, завязался разговор. И я преисполнился не самыми добрыми чувствами к Духу Черной горы. Конечно, Данило должен был как-то объяснить наше появление своим товарищам, однако нависающая над пропастью узкая площадка та еще приемная.

Наконец нас снова осветили фонариком, и Данило предложил нам подниматься. Луч света не сопровождал нас, но по-прежнему выхватывал из мрака каменный выступ. Сделав несколько шагов, мы оставили его позади. Дальше я двигался ощупью, но не Вульф. Я догадался, что путь ему пролагает не зрение, но память.

Две фигуры вырисовывались перед темным пятном на смутном лике отвесной скалы – перед входом в пещеру. Когда мы приблизились, Данило представил нам стоявшего рядом как Йосипа Пашича и назвал ему наши подлинные имена – Ниро Вульф и Арчи Гудвин. Это было неизбежно. Как бы он объяснил друзьям, зачем привел к ним какого-то Тоне Стару с сыном Алексом и оправдал наш интерес к Карле?