Барбара Вайн - Подарок ко дню рождения

Я принес с собой вечернюю газету, и, как мы и ожидали, там была фотография Хиби с сыном и снимок Джульетты в экстравагантном сценическом наряде из комедии XVIII века. На вид ей было лет двадцать.

Я спросил у нее, где они его взяли.

– Я играла роль в «Школе злословия». Удачно, правда? Наверное, Аарон отдал им это фото.

– Он на это способен? Я думала, вы с ним в хороших отношениях.

– Он ненавидит это правительство. Не Айвора конкретно. Он бы сделал то же самое, если бы это касалось любого, кто хоть как-то причастен к управлению страной.

В утренних газетах ничего не писали о браке Джульетты с Хантером, но в вечерних этому отвели отдельную полосу. Очевидно, в приступе энтузиазма Аарон Хантер не только отдал фотографию первой жены, но и раздавал интервью. Да, он знает Айвора Тэшема, он несколько раз встречался не только с ним, но и с Ллойдом Фриманом. Он не готов утверждать (по его словам), что они с Джульеттой развелись из-за второстепенного актера, для этого было достаточно много причин, но Фриман, несомненно, «появился на сцене» очень скоро после того, как они приняли окончательное решение. Он переехал к его бывшей жене в ее дом на Куинс-парк. Были ли они еще вместе, когда произошла попытка похищения, в мае 1990 года, он не знает.

Разворот на две страницы, усеянный фотографиями, был посвящен биографии Хиби. Как обычно бывает с красивыми женщинами, ее часто снимали. Там была свадебная фотография – новоиспеченная миссис Фернал в облаках белых кружев, прижимающаяся к локтю счастливого мужа. Там была фотография в роддоме, Хиби в кровати с младенцем на руках, и еще одна – она в черном платье и жемчужном ожерелье.

– Тот самый жемчуг, полагаю, – заметила Айрис. – Наверняка не Джерри Фернал дал им эти снимки.

– Если уж на то пошло, кто рассказал им всю эту историю? Кто это сделал?

Я отвез Джульетту домой около шести часов. Я медленно полз через Вестминстер, когда мы увидели впереди толпу. Именно эта демонстрация и привела к автомобильной пробке. Мы проехали мимо дома Айвора, вынужденно медленно, и Джульетта повернула голову, чтобы посмотреть на них, на стаю репортеров, тележурналистов, вооруженных камерами, и фотографов. Особняк выходит фасадом прямо на улицу, от дороги его отделяет всего лишь невысокая ограда. Репортеры стояли, чуть ли не прижимаясь к окнам первого этажа. Они оставили для проезда только часть дороги, а один из них расположился на крыше фургона, против всех правил стоящего на желтой линии.

– Я не могу войти туда, Роб, – сказала Джульетта неестественно высоким голосом.

Я свернул на первую попавшуюся улицу, выехав на Миллбанк, и нашел место для парковки на набережной. Повернувшись к своей пассажирке, заметил, что ей придется вернуться вместе со мной, и нам повезет, если мы перехватим и Айвора. Он должен участвовать в вечернем голосовании? Джульетта подтвердила, что он все еще в парламенте и, скорее всего, мы сможем его найти в баре. Мне даже в голову не пришло улыбнуться, таким любящим и мягким тоном говорила она об Айворе.

– Должно быть, с Джерри Ферналом было то же самое, – добавила Джульетта, – пока они не решили, что Ллойд и Дермот охотились за Келли Мейсон. Я имею в виду тех журналистов у дома, которые его преследовали.

У нее был с собой мобильный телефон; она позвонила из машины в Палату общин и попросила передать Айвору, чтобы тот срочно с нею связался. Он был у нас дома часов в восемь, взяв такси. Дети, особенно Надин, радуются, когда наши знакомые остаются ночевать, и они повисли на Джульетте. Как я ни люблю дочь и сыновей, я знаю, что такое внимание может раздражать, когда тебя волнуют совсем иные вещи, но Джульетта вела себя безупречно. Она так держалась с ними, как будто ей больше всего хотелось беседовать с моими детьми и больше ни о чем она и не мечтала за весь этот день. Надин взяла на себя роль хозяйки дома. Она отвела Джульетту на второй этаж, показала ей спальню, дала подробные инструкции, как включать лампы у кровати и из какого крана льется горячая вода.

Мы с Айвором пошли в кабинет, взяв с собой бокалы и бутылку. Это не совсем кабинет – по крайней мере, в том смысле, что мы с Айрис не занимаемся там никакой работой или учебой, – но это тихая гавань с удобными кожаными креслами и письменным столом, и детям не разрешено переступать порог этой комнаты.

– Никто ни слова не сказал мне в парламенте.

– Писали больше о Джульетте, чем о тебе, – сказал я. – И о Хиби.

– Пока что. Моя история начнется завтра. Нам придется вернуться домой, иного выхода нет. Мы бросим вызов этим людям, вот и всё.