Ник Пиццолато - Остров пропавших душ

Зеркало в золоченой раме висело над красивой деревянной консолью, по комнате были расставлены маленькие столики, на которых стояли вазы с цветами багряного цвета. Холл переходил в большую гостиную, на потолке которой висело нечто, напоминающее небольшой канделябр. С левой стороны располагалась лестница, которая вела наверх. Толстый ковер цвета песка и земли, пара коричневых кожаных кресел. Эти вещи приводили меня в замешательство. Когда она повернулась ко мне, выражение ее лица заставило меня смутиться.

Я чувствовал себя по-дурацки, видя на полу пятна света, падавшего через высокие окна, выходившие на роскошный двор и пруд, на металлическую садовую мебель. Я понял, что она всегда хотела именно такой жизни. И мне в ней отводилось совсем крохотное место.

– Вижу, что ты изменила свое мнение о замужестве.

– Что ж, когда встречаешь достойного человека… – В ее улыбке чувствовалась издевка, и, стоя на пороге своей гостиной, она сложила руки на груди. – Должна предупредить, что я не совсем понимаю, что ты здесь делаешь.

– Просто проезжал мимо, – сказал я, уставившись на ее туфли. – Мне… я хочу сказать, мне вдруг захотелось узнать, как ты жила все это время.

– Все это время? Ты хочешь сказать, последние одиннадцать лет? – Лорейн уселась в одно из кожаных кресел и, закинув ногу на ногу, склонила голову, продолжая поигрывать жемчужинами, – по-видимому, что-то во всей этой ситуации казалось ей смешным.

– Вот именно. И как же ты жила эти последние одиннадцать лет?

– Дай подумать… Да просто великолепно! Вот так.

– Выглядишь ты прекрасно.

– А ты когда состриг свои волосы?

– Не так давно.

– Знаешь, а ты вовсе не так хорош, как я думала раньше.

– Не ты первая мне это говоришь.

– Ты ужасно постарел, правда.

– Подожди, пока сама начнешь…

– Ты что, пьян?

– Х-м. Да нет.

Кровь бросилась мне в лицо. Она мне не поверила. Я стал размышлять, не рассказать ли ей про мои легкие, чтобы вызвать хоть какую-то симпатию. Тогда можно было бы объяснить, для чего я явился.

– Рой, тебе правда нельзя оставаться. Я действительно занята.

Пальцы мои сжали мраморную столешницу ближайшего столика. Зверь во мне захотел взять ее прямо здесь же, на диване. Конечно, сначала спросить разрешения. Но трахнуть при любом раскладе.

– Да я и не останусь. Я сейчас уйду.

– Ну и…

– А ты… – Я замер и поставил на место фарфоровую фигурку клоуна, которую вертел в руках. – А ты помнишь ту неделю, которую мы провели в Галвестоне? В семьдесят шестом, по-моему?

Она закатила глаза и напустила на себя чуть усталый вид.

Я вспомнил выражение лица Нэнси, когда Лэнс пытался направить ее по пути воспоминаний.

– Я почему-то вдруг об этом вспомнил. Пляж. Хорошая была неделя. Ты тогда рассказала мне о своей сестре и отце.

– О, Господи! К чему эта сентиментальность, Рой? Ты превратился в одного из этих нудных ностальгирующих мужиков среднего возраста. – Лорейн с сожалением покачала головой. – Ты мне больше нравился молчаливым, сильным типом. Я лучше буду вспоминать тебя именно таким.

– Да я просто вспоминал.

– Ну, и что ты хочешь от меня услышать?

Я пожал плечами. В гостиной раздавалось тиканье прадедушкиных напольных часов. Несколько фотографий стояли на музыкальном центре. У ее мужа были толстые щеки и редеющие волосы, а дружелюбное выражение его лица напомнило мне морду терьера.

– У тебя есть дети?

Она опять начала пропускать жемчужины между пальцами.

– О чем же ты ностальгируешь, Рой? До добра это не доведет.

– Это верно…

Я хотел ответить ей, напомнив о том, как рассвет заглядывал в наши окна в том доме в Галвестоне. Как бело-голубой свет падал на нее, лежащую в кровати, спящую на животе без всякой одежды, с простынями, сброшенными на пол, а прохладный бриз с залива был пропитан запахом креветок и соли. И тот острый сладкий запах мохито, который мы пили всю неделю, – каким же важным он тогда казался. Я хотел рассказать ей, как это все сейчас ко мне вдруг вернулось, как я могу почти почувствовать запах и вкус всего этого, и почувствовать ее позвонки на спине под своими пальцами. Но ничего этого я не сказал. Я знал: в том, что у меня никогда не было лучших воспоминаний, чем эти, было что-то патетическое и глупое.

Я подошел к большому телевизору, чтобы взглянуть на фото, стоявшие рядом с ним. Они с мужем, в горнолыжной амуниции, улыбались на фоне белых гор. Они с мужем чокались на фоне океана, вода в котором была гораздо более синяя, чем вода в заливе.