Ник Пиццолато - Остров пропавших душ

Держа пистолет двумя руками, я сосредоточился на том, чтобы успокоить дыхание и начать дышать глубоко и ритмично. Мушку с прицелом вы соединяете, проведя мысленно прямую линию между ними двумя. А потом выдыхаете и медленно спускаете курок, как будто сжимаете руку в кулак.

И ни в коем случае не дергаете.

Я ждал стука в дверь. Издали, с улицы, доносились голоса, говорившие официальным тоном. Я подполз к занавесям и выглянул в щель. Перед № 2 стояли две полицейские машины. Еще одна стояла на улице, блокируя проезд. Их мерцающие огни делали всю сцену похожей на карнавал.

Там же стояла машина «Скорой помощи».

Рядом виднелась Нэнси в длинном ночном халате со сложенными на груди руками. Лэнс обнимал ее за плечо, и они наблюдали за происходящим из пурпурной тени его комнаты.

Дверь в № 2 была открыта. Именно там был центр всего происходившего. Через какое-то время два офицера вывели на улицу отца. Его глаза ввалились, он был без рубашки, а его руки были скованы наручниками. Большой живот висел над джинсами. Он выглядел потерянным, удрученным и испуганным.

Сразу же вслед за ним двое парамедиков выкатили тележку, тело на которой было прикрыто простыней. Одна рука свисала из-под простыни, и ее кисть выглядела как крохотный крюк на конце массивного багра. В свете мигалок кожа постоянно меняла цвет с красного на голубой и обратно.

Я заметил детей, которые наблюдали за происходящим с заднего сиденья полицейской машины – сетка, отделявшая переднее сиденье от заднего, бросала тень на их лица. Я плотнее задернул шторы и отошел от окна.

Заснуть я не мог и почти целый час переключал телевизионные каналы, но ни на чем не мог сосредоточиться. Машины уехали, и я вышел, чтобы взглянуть, нет ли поблизости Нэнси или Лэнса – мне хотелось узнать, что же произошло в № 2. Единственной живой душой на улице был «убийца» Трэй, который стоял у двери своей комнаты с сигаретой во рту и потягивал пиво из бутылки. Он поднял бутылку и, покачав ей в воздухе, сделал мне приглашающий жест.

Я понимал, что не усну, а надежда на холодное пиво заставила меня перейти через стоянку.

– Она была в таком состоянии уже некоторое время, – произнес Трэй, кивнув на дверь № 2, которая была перекрещена желтой полицейской лентой. Зайдя на секунду в комнату, он появился с новой бутылкой пива и протянул ее мне.

– А что он сделал? – поинтересовался я. Пиво было не слишком холодным, но все равно действовало на меня успокаивающе.

– Это продолжалось какое-то время, – пожал Трэй плечами, – а потом кто-то из детей, наконец, что-то сказал Нэнси. – Он равнодушным щелчком отбросил сигарету – лаконичный жест, который он явно давно тренировал, но еще не довел до совершенства. – Копы забрали детей. И его тоже. Они сказали Нэнси, что на талии женщины были кровоподтеки.

Об этом ублюдке из № 2 я помнил только, что выглядел он совершенно беспомощным. Из-за этой беспомощности он, наверное, и становился беспощадным.

– Эти девочки – твои племянницы? – Голос сосунка был высоким, и в нем слышалась искусственная манера растягивать слова; видно, ему очень хотелось звучать, как настоящий техасец.

– Вроде того.

– И вы здесь отдыхаете? Я говорил со старшей. Она сказала, что ты привез их погреться на солнышке. Рассказала, что ее папаша умер.

Я кивнул в знак согласия. Легкий бриз шевелил ленту на двери, и было слышно, как шуршат листья на пальмах.

– Жаль. – Еще один окурок полетел на парковку, а Трэй провел рукой по волосам. – Я тоже здесь отдыхаю. Затаился.

Я сделал глоток и промолчал.

– А за что тебя закатали, если не секрет?

В ответ на этот вопрос я пристально посмотрел на него и закатил глаза.

– Понятно. Ну, тогда прости, приятель. – Он почесал шею, на которой виднелись следы расчесов. Его кожа была сероватого цвета, и в неверном свете фонарей казалось, что она вся покрыта пупырышками.

Было видно, что на пляж он ходит нечасто. Длинные рыжие волосы в сочетании с тонкой фигурой делали его похожим на девушку; лицо говорило о пережитых страданиях и тайных, подавляемых желаниях. Может быть, именно это выражение вызвало у меня какую-то симпатию, потому что я вспомнил, как тяжело мне самому давался уверенный вид в его возрасте.

– Я почему спрашиваю? – продолжил он. – Мне интересно, не хочешь ли ты немножко поработать? Пока ты на этих самых, на каникулах.

Краем глаза я взглянул на него – он был весь какой-то мутный.

Трэй приподнял бровь с некоторой бравадой, которая о многом мне рассказала. Мне хотелось еще пива.