Ник Пиццолато - Остров пропавших душ

– Я отношусь к этому как солдат, – объяснил я. – Те люди, которых я замочил, совсем не были невинными овечками. И они не так просто оказались в тех местах, в которых были. Я вот как на это смотрю: они сами создали ситуацию, и мне пришлось с этой ситуацией разбираться. Они сами напросились на это.

Рокки шмыгнула носом и стала дышать через рот. Она продолжала тянуть себя за большие пальцы ног.

– Я подумала, что здесь ты нас и оставишь.

Я ничего не ответил, но остался стоять в надежде, что она поймет, что ей пора уходить.

– Если ты этого хочешь, то скажи мне об этом, приятель. То есть я хочу сказать, что все пойму. В этом есть смысл. Даже принимая во внимание твою болезнь. Я хочу сказать, что сидеть с нами тебе нет никакого смысла. Я ведь не сумасшедшая, или что-то в этом роде.

– Ты найдешь работу. И будешь присматривать за Тиффани. И выиграешь в эту лотерею.

– Я смотрела на нее, перед тем, как прийти к тебе. И думала, что ты от нас уедешь, и о том, что я все превратила в полное дерьмо. Начиная с того, что поехала с этим придурком Тоби. С самого начала было видно, что он не в себе, но я думала, что пронесет. И вот теперь я в этой яме с дерьмом. – Она посмотрела на смятую сигарету. – Но знаешь что, приятель? Хочу тебе сказать, что все и так было дерьмом, с самого начала.

– Я пока еще никуда не уезжаю, – заметил я.

– Ну что ж, – вздохнула Рокки. – Это ведь не твое дерьмо, приятель, а мое.

– С тобой все будет в порядке.

– Ведь, знаешь, там никогда ничего не менялось. Вечная жара. Все те же поля и все та же трава. И совершенно нечего делать. То есть именно так я видела свою оставшуюся жизнь. День за днем, и без всяких изменений.

– Я тоже вырос в таком же месте.

Произнеся это, я поморщился. И разозлился сам на себя за то, что говорю с ней; за то, что готов говорить с ней об этих пустых полях, залитых солнцем, о Лорейн и Кармен. Я хотел рассказать ей о них, но не знал как.

– Знаешь, когда я сегодня смотрела на этих детей на пляже, – продолжила девушка, – я вдруг почувствовала, что мне хочется настоящей жизни.

– Так все это и есть настоящая жизнь.

– Ну, ты же понимаешь, что я имею в виду. И я хочу, чтобы у Тиффани тоже была настоящая жизнь. И чтобы жила она этой настоящей жизнью в настоящем доме.

– Значит, все так и будет.

Лицо ее высохло, но когда Рокки улыбнулась, по ее глазам было видно, что она подавлена.

– Ты так прикольно выглядишь без волос.

– Я сам себя не узнал. Наверное, это и к лучшему.

– Сейчас ты уже не выглядишь таким психом, как раньше.

Я включил кондиционер посильнее. Он загудел, и стекла в окне зазвенели.

– Тебе надо выспаться. Утро вечера мудренее.

Рокки протянула мне руку, чтобы я помог ей подняться. На секунду в ее глазах появилось игривое выражение, и это меня насторожило. Заметив это, она медленно прошла к двери. Я не мог оторвать взгляда от ее шортов, которые, пока она сидела, попали между половинками ее попки.

– Если хочешь уезжать, то все в порядке, – произнесла она, остановившись в дверях. – Не волнуйся. Ты и так очень много сделал для нас, Рой. Так что можешь двигаться. С нами все будет хорошо.

– Посмотрим, – ответил я, открыв дверь.

Мужчина, сидевший на балконе, переместился на газон рядом с дорогой, где он и лежал сейчас под фонарем. Над ним, в свете фонаря, клубилось облако москитов. Прежде чем войти в свою комнату, Рокки повернулась ко мне, чтобы что-то сказать, но передумала.

– Если ты увидишь меня утром, то значит, я еще не уехал, – сказал я и закрыл дверь.

Когда я остался один, меня охватила жажда деятельности. Раза четыре я прошелся по всем телевизионным каналам. Расправил свою одежду и повесил ее в шкаф, каждую вещь на свою вешалку, а потом все снял и опять уложил в сумку. Разобрал и вычистил свой девятимиллиметровый с помощью карандаша и салфеток. У меня было впечатление, что что-то исчезло. Что-то, что трудно было определить, но отсутствие чего сразу же становилось заметным. Я почувствовал, что совершил ошибку, так разоткровенничавшись с девушкой.

Оказалось, что в «Изумрудных берегах» есть несколько постоянных обитателей. Фургон на спущенных колесах принадлежал семейству из комнаты № 2. Владелец мотоцикла закрывал окна алюминиевой фольгой в комнате № 8. Двум старушкам, которые жили в комнате № 12, принадлежал «Крайслер» одной из последних моделей с раздолбанными амортизаторами, чей капот нависал над дорогой, как у драгстера.

Наутро на другой стороне дороги какой-то мужик жарил на угольном гриле, разбрызгивавшем жир во все стороны, сосиски. Наперченный дым проникал повсюду. Мужик, сидя на складном стуле, приветливо помахал мне. Одет он был в старой гангстерской манере, в бандане, в сандалиях и в майке, рекламирующей «Корону» [42]. Запах готовки вызвал у меня аппетит, и когда я подошел, то увидел у его ног стопку одноразовых тарелок.