Хокан Нессер - Возвращение

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего.

Морено посмотрела на часы:

– Кстати, по-моему, пора закругляться.

– Согласен, пора. Спасибо за прекрасный день. Да и вино уже закончилось, иначе я бы охотно за тебя выпил.

– Ты уже сделал это два раза, – констатировала Морено. – Достаточно. Я не терплю чрезмерного количества лести.

– И я тоже. Пойдем домой.

Войдя в кабинет, в первые доли секунды Ван Вейтерен подумал, что не узнает его. В голове пронеслась мысль, что после двенадцатидневного отсутствия можно ошибиться дверью, но потом стало понятно, что это тот самый старый кабинет, в котором он работал. Может быть, его смутило яркое послеполуденное солнце, бросающее косые лучи через грязное окно. Вся дальняя стена за письменным столом, занятая книжными полками и шкафами с документами, купалась в ярком, слепящем солнечном свете. В лучах кружилась пыль. Жара была как в печке.

Комиссар подошел к окну и открыл его. Задвинул жалюзи и таким образом довольно сносно отразил атаку раннего лета. Оглядевшись, он понял, что перемены совсем не так радикальны, как показалось на первый взгляд.

Если точно, их было три.

Во-первых, кто-то прибрал на столе. Сложил бумаги в одну стопку, прежде они лежали веером. «А на самом деле, не так уж и плохо», – оценил Ван Вейтерен. Странно, что ему самому это не пришло в голову.

Во-вторых, кто-то поставил у телефона вазу с желтыми и фиолетовыми цветами. «Сразу чувствуешь, что ты популярен и любим, – подумал Ван Вейтерен. – Строг, но справедлив… глубоко внутри».

В-третьих и в последних, появилось новое кресло. Серо-голубого цвета. Этот цвет напомнил ему пальто, которое Рената как-то купила в Париже во время одного катастрофического отпуска. Цвет назывался «провансальский голубой», если, конечно, память ему не изменяет, на что она способна. Во всяком случае, у кресла были мягкие подлокотники, регулируемая спинка и подголовник, что в целом напоминало сиденья в вагоне первого класса в какой-то из соседних стран, в какой именно – он не помнил.

Комиссар осторожно сел. Сиденье оказалось таким же мягким, как и подлокотники. Спинку не закрепили. Под сиденьем имелось несколько рычагов для регулирования всевозможных функций, а именно: высоты сиденья, положения спинки, степени ее подвижности и других. На столе лежала инструкция с цветными картинками и подробным описанием кресла на восьми языках.

«Ну и ну, – подумал Ван Вейтерен и начал осторожно нажимать на один из рычагов согласно инструкции. – Здесь я удобно посплю в ожидании пенсии».

Через двадцать минут все было готово, и как раз когда он уже начал прикидывать, как будет проще и быстрее всего раздобыть пива, позвонили из приемной и сообщили, что к нему пришла посетительница.

– Пусть проходит наверх, – распорядился Ван Вентерей. – Я встречу ее у лифта.

В субботу в здании полиции народу было немного, и ему не хотелось очутиться в ситуации, в которую как-то угодил Рейнхарт. Однажды тот не встретил шедшего к нему доносчика, у которого оказались не самые хорошие способности к ориентированию, в результате чего он зашел в кабинет начальника полиции и уснул там на диване. Хиллер сам нашел его утром в понедельник, и, как Рейнхарт ни оправдывался, говоря, что двери в свой кабинет можно и закрывать, например воспользовавшись таким устройством, как ключ, начальство не увидело в этом смягчающих его вину обстоятельств.

– Ваше имя Елена Клименска? – начал он, когда женщина села на стул для посетителей.

– Да.

Перед ним сидела, без сомнения, довольно элегантная дама лет пятидесяти – пятидесяти пяти, как оценил комиссар, с темными крашеными волосами и запоминающимися чертами лица, слегка подчеркнутыми тщательно продуманным макияжем. От нее пахло дорогими духами. Во всяком случае, так решил Ван Вейтерен.

– Меня зовут комиссар Ван Вейтерен, – представился он. – Как я объяснил, у меня к вам разговор по поводу ваших свидетельских показаний в связи с судом над Леопольдом Верхавеном в Маардаме в ноябре тысяча девятьсот восемьдесят первого года.

– Это я поняла. – Она сплела пальцы рук на черной лакированной сумочке.

– Расскажите мне, пожалуйста, на что вы опирались в своих показаниях?

– Я… я не совсем понимаю.

Ван Вейтерен достал из нагрудного кармана новую зубочистку и стал ее внимательно рассматривать, одновременно пробуя менять позицию спинки кресла.

«Неплохо, – подумал он. – Кресло может прекрасно подходить для допросов. Хотя, конечно, жертва в таком случае должна сидеть на треногой табуретке или на ящике от овощей».