Рэй Брэдбери - Голливудская трилогия в одном томе

И мы поехали к Констанции.

Позвонил Фриц.

– Ты мне сделал середину фильма, – прокричал он, – или это было начало? Теперь надо переделать Нагорную проповедь!

– А надо ли? – почти крикнул я.

– Ты в последнее время ее не перечитывал? – Фриц, судя по звукам, решил сделаться как Крамли, то есть рвал на себе последние остатки волос. – Так перечти! А потом напиши закадровый текст для всей нашей чертовой картины, чтобы он скрыл все десять тысяч рытвин, впадин и мозолей, оставшихся на заднице нашего эпоса. Ты что, за последнее время не перечитывал Библию целиком?

– Вообще-то нет.

Фриц вырвал у себя еще клок волос.

– Так давай пролистай по-быстрому!

– По-быстрому?!

– Через две страницы. Ровно в пять будь на студии с такой проповедью, которая бы сразила меня наповал, и таким закадровым текстом, чтобы Орсон Уэллс в штаны обмочился! Твой Unterseeboot Kapitan командует: погружение!

И он погрузился, повесив трубку.

– Одежду долой! – сказала Констанция, еще не совсем проснувшись. – Все в море!

Мы поплыли. Я плыл за Констанцией в прибойных волнах так далеко, как только мог; потом тюлени позвали ее с собой и унесли в океан.

– Боже! – сказал Генри, сидя по шею в воде. – Мое первое купание за многие годы!

К двум часам дня мы приговорили пять бутылок шампанского и вдруг почувствовали себя почти счастливыми.

Затем, не знаю как, я присел и написал свою Нагорную проповедь и прочел ее вслух под грохот волн.

Когда я закончил, Констанция тихо сказала:

– Где бы мне записаться в воскресную школу?

– Иисус гордился бы, прочтя такую проповедь, – сказал слепой Генри.

– Я всегда знал, что ты… – Крамли налил мне в ухо шампанского, – гений.

– Черт возьми! – скромно произнес я.

Я вернулся в дом и добавил еще про то, как Иосиф с Марией въехали верхом в Вифлеем, нашли мудрых людей, положили Младенца на кучу соломы, а животные смотрели на них с недоверием, и среди всех этих полночных верблюжьих караванов, загадочных звезд и чудесных рождений я услышал за спиной голос Крамли:

– Святой бедняга.

Он набрал номер справочной.

– Голливуд? – сказал он. – Церковь Святого Себастьяна?

В полчетвертого Крамли подвез меня к церкви.

Он внимательно посмотрел мне в лицо, словно желая видеть не только мою башку, но и то, что болтается внутри.

– Перестань! – приказал он. – У тебя тупая самодовольная ухмылочка, приклеенная к губе, как цирковой билет. Как будто ты споткнулся, а с лестницы навернулся я!

– Крамли!

– Христос всемогущий, а как же вчерашняя погоня, когда мы кругами носились под стеной со скелетами, а Рой, который до сих пор скрывается, а слепой Генри, отгоняющий призраков своей палкой, а Констанция, которая к вечеру опять испугается и явится сдирать пластыри с моих незаживших ран? Это была моя идея – притащить тебя сюда! А теперь ты стоишь тут как ученый клоун, готовый сигануть с обрыва!

– Святой бедняга. Дурачок. Бедный священник, – отозвался я.

– О нет, перестань!

И Крамли уехал.

Я бесцельно бродил по церкви, небольшой по размерам, но сверкавшей золотым убранством. Затем остановился перед алтарем, в котором было, наверное, золота и серебра, пожалуй, не меньше чем на пять миллионов долларов. Если отдать в переплавку возвышающееся посредине изображение Христа, можно было бы купить половину Монетного двора США. Как раз в тот момент, когда я стоял, ослепленный исходящим от креста светом, за спиной раздался голос отца Келли.

– Вы тот сценарист, что звонил по поводу своей проблемы? – негромко окликнул он из-за церковной кафедры.

Я не мог оторвать взгляд от ослепительного алтаря.

– У вас, наверное, много богатых прихожан, отец, – сказал я.

А про себя подумал: «Арбутнот».

– Нет, церковь пустует в пустые времена. – Отец Келли протиснулся через боковой проход и протянул мне свою широкую ручищу. Он был высок, шесть футов и пять дюймов ростом, атлетического телосложения. – Нам повезло, что есть несколько прихожан, которым совесть все время доставляет неприятности. Они силой заставляют церковь принимать их деньги.

– Вы говорите правду, отец.

– Будь я проклят, или забери меня Господь, если это не так. – Он рассмеялся. – Трудно брать деньги с прожженных грешников, но это все ж лучше, чем позволять им выкидывать эти деньги на скачках. Здесь у них больше шансов выиграть, ибо я через страх насаждаю в их души Христа. Пока психиатры занимаются болтовней, я попросту издаю вопль, от которого у половины паствы сердце уходит в пятки, а остальные обращаются в бегство. Давайте сядем. Вы любите шотландский виски? Я часто думаю: живи Христос в наше время, налил бы Он нам виски, смогли бы мы отказаться? Это ирландская логика. Идемте.