Джон Робертс - SPQR IV. Храм муз

– Хороший вопрос. Это может объяснить, почему Ахилла так интересовался работами Ификрата. Но что бы там ни затевала военная аристократия, все равно все дела завязаны на Птолемеях. Весь мир, кроме египтян, считает брак между сестрой и братом омерзительным. Подобные спаривания хорошо работают, кажется, только у лошадей, но не у людей. И они, несомненно, ничуть не улучшили род египетских царей.

– Дегенеративные, выродившиеся династии легко сбрасываются с тронов сильными людьми, за которыми стоит армия, – добавила Юлия. – Оставь Цезарю заниматься прагматическими вопросами власти и политики.

– Но эти египтяне ужасно консервативны! Они превозносят своих царей, даже если те вовсе не египтяне! Восставшая толпа александрийцев сбросила с трона предыдущего Птолемея просто за то, что он убил свою достаточно престарелую супругу, очередную Беренику. Что они станут делать, если к власти придет еще один узурпатор, не являющийся даже членом царской семьи?

– Надо будет повнимательнее изучить его родословную, – предложила Юлия вполне практический подход к проблеме. – Могу поспорить, что у него наверняка найдутся какие-нибудь родственные связи с царской семьей. А традиционный способ для любого узурпатора упрочить и узаконить свою власть – это жениться на ком-то из царской семьи. Сам знаешь, там ведь имеется большой выбор. Кроме того, он может пролезть во власть, выступая в роли регента при юном Птолемее.

Представители семейства Цезарей могут напугать кого угодно. И вот отличный пример: одна из его представительниц успела не только обдумать только что полученную информацию, но и сделать неутешительные выводы, едва узнав о моем столкновении с Ахиллой и Мемноном! Я же все это время пытался что-то разнюхать в Серапеуме, жрал мясо жертвенных быков и строил глазки жрицам с иссеченными до крови спинами. Мои глубокие размышления были прерваны, как только мы оказались на мосту.

– Это самый большой мост в мире, – сообщил я Юлии, когда нас по нему проносили. – Почти с римскую милю [46].

Мост делил Большую гавань на две части, протянувшись от гавани Эвноста, на запад. Мы специально остановились над его центральной аркой, чтобы полюбоваться кораблями, свободно проходившими под нами из одной гавани в другую, даже не опуская мачт.

Вернувшись на носилки, мы преодолели оставшуюся часть пути и оказались на острове Фарос, где располагался отдельный городок с несколькими красивыми храмами, включая посвященный Посейдону, и еще один – Изиде. На крайнем восточном выступе острова мы выбрались из носилок и оказались у фундамента маяка. Как ни странно, сперва он не произвел на нас должного впечатления. Но очень скоро мы поняли, что это лишь обман зрения. А все потому, что ступенчатая конструкция скрадывала его невероятную высоту. Мы прошли внутрь и вот тут, наконец, смогли оценить грандиозность конструкции – над нашими головами уходила вверх шахта, и лишь на невообразимой высоте нам с большим трудом удалось разглядеть кусочек голубого неба. От такой высоты начинала кружиться голова, и казалось, что башня вот-вот начнет скрести по нижнему краю солнца. Под громкий металлический скрежет и грохот подъемного механизма рядом с нами опустилась гигантская корзина из брусьев, скрепленных железными скобами, – в нее через определенные интервалы загружали очередную порцию дров, затем их поднимали наверх, чтобы поддерживать огонь. Пепел и зола спускались сверху по специальному желобу и попадали прямо на баржу, а она в свою очередь вывозила все это в открытое море и только там сбрасывала свой груз в воду.

Мы отказались от предложения подняться наверх в деревянной корзине и вместо этого стали подниматься по бесконечной аппарели, что спиралью вилась по внутренней стене основания маяка. Для Юлии, недавно прибывшей с римских холмов, подъем был нетруден. Я же в последнее время вел легкую жизнь, так что вскоре уже потел и пыхтел, еще до того, как мы выбрались на высокую открытую террасу, первую на пути наверх. Даже на этой, самой нижней платформе маяка мы оказались выше любой крыши самого высокого храма города. Каменная башня уходила дальше, далеко вверх над нашими головами, а с ее верхнего конца срывались клубы дыма и улетали в прозрачное небо. Юлия откинулась назад и прикрыла глаза ладонью, стараясь разглядеть верхушку маяка.

– Жаль, что мне не хватит смелости забраться на самый верх, – задумчиво пробормотала она.

– Человеку вовсе не свойственно забираться так высоко. Это неестественно, – попытался я ее утешить. – Но если все же захочешь туда залезть, то вон по этой лестнице. Однако знай, что я подожду тебя здесь.