Джон Робертс - SPQR IV. Храм муз

Из Вавилона процессия проследовала через всю Месопотамию, затем в Сирию, дошла до Дамаска, а затем до храма Амона в Ливии, где бог мог встретить и лицезреть своего божественного сына. Оттуда процессия должна была проследовать в Эгию в Македонии, где саркофаг должен был быть погребен наравне с прежними македонскими царями. Но когда погребальная колесница пересекала Египет, навстречу процессии выехал Птолемей Сотер, один из сподвижников царя, и он сумел убедить командующего позволить ему провести последние траурные церемонии в Мемфисе.

– Утащил покойника, да? – прошептал я, довольно громко. – Отлично сработано! Я бы на его месте тоже не позволил бы вывезти столько золота из своего царства.

Еще один удар в бок.

– Тело царя пребывало в Мемфисе несколько лет, – продолжал жрец, не обращая на меня внимания, – пока не было закончено строительство этого великолепного мавзолея. После чего была проведена торжественная праздничная церемония, и царь Александр Великий нашел свое последнее пристанище в городе, названном его именем.

Экскурсовод дал нам возможность некоторое время полюбоваться всем этим великолепием, после чего жестом пригласил снова следовать за ним. Мы вошли в помещение, где на всеобщее обозрение были выставлены одежды и оружие Александра, потом в еще одно, где находился мраморный саркофаг, который нам так подробно описал жрец, и внешний гроб-футляр с прекрасно сделанной крышкой из золота. Дав нам время осознать все увиденное, он провел нас в последнее помещение.

Это была комната сравнительно скромных размеров, идеально круглая и с купольным потолком. В центре лежало тело Александра, завернутое в тончайшие, великолепно сделанные золотые одежды, более всего похожие на футляр. Выглядел царь так, словно был готов в любую минуту проснуться и встать. По македонской традиции он был уложен на кровать, вырезанную из алебастра. Я нагнулся к Юлии и прошептал ей на ухо:

– А парнишка-то был совсем маленького росточка!

К сожалению, помещение обладало некоторыми поистине магическими свойствами, в частности, оно усиливало любой звук. Мои произнесенные шепотом слова прозвучали столь громко, словно их выкрикнул глашатай. Жрец и прочие посетители уставились на нас, так что мы, здорово смущенные, были вынуждены поспешно покинуть место скорби, рассыпаясь в словах благодарности и всячески выражая свое восхищение.

– Ты опять с утра пил? – требовательным тоном осведомилась Юлия.

– Клянусь, ни капли!

Я уж думал, что она сейчас набросится на меня с кулаками, но моя невеста не могла долго пребывать в таком недовольном настроении, так что когда мы сели в носилки, то оба уже неудержимо хохотали.

– Должно быть, там, внутри, несравнимо веселее и интереснее, чем это видится отсюда, снаружи, – заметил Гермес.

– А теперь – на стадион! – провозгласил я, и носильщики подняли наши носилки на плечи и тронулись в путь.

– Ты что-нибудь узнала? – спросил я у Юлии, когда мы продвигались по улицам.

– Это трудная задача – заставить александрийских дам разговаривать о чем-то, кроме религии и модной одежды. И вообще, в монархическом государстве не принято вслух обсуждать политику.

– Забудь ты про этих александрийских дам! – посоветовал я. – Лучше побеседуй с женами чужестранных послов, особенно тех пока что независимых стран, которые опасаются стать следующими прибавлениями к Римской империи.

Юлия бросила на меня острый взгляд.

– А ты что успел узнать?

– Очень немногое, – признался я. – Но подозреваю, что Ификрат, несмотря на свои многочисленные возражения, имел неплохие побочные доходы, проектируя и конструируя оружие и боевые машины для наших врагов или для тех, кто рассчитывает вскоре стать нашими врагами. Парфия, к примеру, – отличное место для начала. Теперь, когда мы подчинили себе Ближний Восток, царь Фраат III Парфянский отлично видит, что Помпей, Красс и, прости меня, твой дядюшка уже вовсю рычат у его ворот подобно стае голодных молосских псов. А это последнее действительно богатое царство, еще остающееся независимым.

– Если не считать Египта, – заметила Юлия.

– Египет уже не… ну, ладно, номинально он независим, но это всего лишь шутка.

– Возможно, для египтян это не так уж весело. Они бедны только потому, что последние поколения Птолемеев проводили глупую политику. Когда-то они жили в самом могущественном государстве в мире. Фараоны правили Египтом, когда греки осадили Трою. И какая же страна, лишившись могущества и власти, не мечтает о том, чтобы снова их заполучить?!