Джулия Стюарт - Тайна голубиного пирога

Помогающий коронеру судебный пристав, хмурый низкорослый рыжеволосый шотландец с усами разной длины, стоял у входа, никого не пуская в зал. Когда пришло время, он отпер дверь обшитой дубовыми панелями столовой, реквизированной под слушания, и отошел, дав возможность этому сборищу вдов, похожих на стаю рассерженных гусынь, устремиться внутрь, растопырив локти. Они раскинули свои юбки на стульях, не преминув занять соседние места для подруг. Судебный пристав, плохо выспавшийся из-за жены, которая во сне колыхалась, как тюлень, тут же выдворил тех дам, что уселись на стульях, предназначенных для жюри и свидетелей. Подойдя к вдове герцога, разместившейся на месте коронера, он повертел перед ней большим пальцем и прошипел: «Немедленно освободите!»

Дамы, сумевшие захватить места для публики, обменивались мятными конфетами и протирали театральные бинокли. Эти леди испытывали такую эйфорию, что не заметили, как в их ряды проникли некоторые из дворцовых работников, и даже воздержались от неодобрительных замечаний, когда те развернули салфетки и принялись поедать немецкие колбаски.

Внезапно дверь распахнулась, и сидящие стали подталкивать локтем соседей, возбужденно предвкушая зрелище, как публика в мюзик-холле. В зал прошли гуськом свидетели, тихие, словно церковные прихожане. Возглавляла процессию леди Монфор-Бебб, с тростью, украшенной голубым сапфиром, далее следовал Корнелиус Б. Пилгрим, в пальто на обезьяньем меху и с номером газеты «Англо-Америкэн таймс» под мышкой. За американцем шла Минк, в платье модного голубого цвета с розовато-лиловым оттенком и в украшенной фиалками шляпке без полей. Сразу же за ней шествовала Пуки, лицо которой казалось маленьким из-за неудачно выбранного черного капора. Одним из последних вошел Сайлас Спэрроуграсс, который сел и произнес короткую молитву, не закрывая здорового глаза. Гомеопат начал задумчиво пощипывать свою ньюгейтскую бородку, после того как явился местный констебль, сопровождаемый высоким человеком с пышными седыми усами, который тут же извлек записную книжку и карандаш из пальто реглан и внимательно осмотрел все вокруг. Возбуждение гомеопата вскоре передалось другим свидетелям. Их рты пересохли, они грызли ногти, нервно выстукивая ногами об пол какие-то ритмы.

Вошли толпой присяжные, все мужчины. Судебный пристав, держа в руке документы, провел их на место. Он уже собирался изъять у одного из членов жюри висевшую на боку фляжку, когда появился Чарльз Твелвтриз, в сдвинутых на лоб очках для чтения. Редкие волосы, словно дымка, клубились на его голове.

– Джентльмены, коронер! – пролаял шотландец.

При появлении Твелвтриза все собравшиеся в зале встали. Коронер имел вид человека, уставшего от многолетних размышлений о смерти скончавшихся при невыясненных обстоятельствах. С громким вздохом он сел за стол посреди зала и тотчас стал глядеть в окно, размышляя, что бы съесть на обед.

Когда все уселись на свои места, судебный пристав встал перед присяжными и завопил с каким-то непостижимым акцентом:

– Слушайте, слушайте, добрые люди этого района, созванные сюда сегодня, чтобы выяснить от имени королевы, нашего суверена, когда, как и каким образом скончался генерал-майор Джордж Бэгшот. Откликайтесь по первому зову, когда услышите ваше имя, и пусть обрушится на виновного страдание и погибель!

Члены жюри насупили брови, пытаясь разобрать, что же все-таки сказал этот шотландец, а несколько человек из публики захихикали. Смех прервал гастрономические грезы коронера. Он смерил публику свирепым взглядом, и мгновенно настала тишина. Опустив очки на нос, Чарльз Твелвтриз заглянул в лежащий перед ним список и вызвал первого члена жюри. Ответа не последовало. Коронер взглянул на присяжных заседателей поверх очков.

– Барнабас Поупджой! – рявкнул он снова.

Продавец масла, в красном кашне, с багровыми, как у фермера, щеками, поднялся с двух стульев, которые занимал.

– Да, сэр?

– Почему вы не отозвались в первый раз? – поинтересовался Твелвтриз.

Присяжный заседатель судорожно сглотнул.

– Я не знал, что должен был это сделать, сэр, – кротко ответил он.

– Вы что, плохо слышите? – спросил и без того раздраженный коронер. – Мой помощник предупредил членов жюри, что надо откликаться, когда называют ваше имя.

Барнабас Поупджой, нахмурившись, взглянул на судебного пристава:

– В самом деле?

Коронер сердито посмотрел на торговца маслом: