Стивен Хантер - Третья пуля

Давайте определимся с исходным пунктом. Я точно знаю, когда подсознание объявило мне о своем решении, после чего жизнь завертелась вокруг его оси. Я также знаю, что оно трудилось месяцами, пытаясь объединить новые открытия, новые озарения, новые взаимоотношения в нечто вроде связного плана действий, который, как мне казалось, следовало составить еще до его осмысления. Что-то неладное происходило в королевстве. Отсутствовали слова, с помощью которых можно обсудить этот вопрос. А когда они появились, было слишком поздно. Мы стали бы обречены.

Исходный пункт: вечеринка в Джорджтауне, в которой он принимал участие со своей семьей, – у Уина Стоддарда, в старом доме из крошащегося кирпича, выкрашенного в желтый цвет, чтобы отпугивать термитов, с садом, словно сошедшим со страниц пьесы Теннеси Уильямса – заросшим, сырым, источавшим смрад. Трогательное заблуждение? Согласен, опасная близость, и я больше не буду упоминать сад.

Стояла вторая половина октября 1963 года эры нашего Господа и третьего года эры Кеннеди – Анно Трес Камелота. Это была корпоративная вечеринка. То есть собрались выпускники университетов Лиги Плюща из секретной службы Директората планирования, чтобы немного расслабиться и снизить накал соперничества, недоброжелательства и интриг с помощью больших количеств джина или водки, сдабриваемых шампанским. Мартини для нас, крестоносцев, был слишком пафосным напитком, годившимся только для франтов в серых фланелевых костюмах с Мэдисон-авеню. Думаю, эта вечеринка ничем не отличалась от любой другой в Америке 1963 года. Из вялых ртов торчали сигареты, руки оживленно жестикулировали, все старались перекричать друг друга, динамики проигрывателя извергали звуки джаза. Мы были последним поколением перед наступлением эры рок-н-ролла.

Вам наверняка известно, как это обычно бывает: ранним вечером начальники наносят визиты вежливости. Даже старик Даллес, хотя и отправленный в отставку после фиаско в заливе Свиней, зашел выпить со своими парнями. Почтил нас своим присутствием и его преемник Маккоун. Эти два визита были для Уина большой честью. Корд пришел со своим младшим сыном, Томми, который сидел с самым серьезным видом, в одной руке держа бокал с джином, другой машинально поглаживая густые мальчишеские волосы, и внимательно наблюдал за происходящим. Заглянул легендарный Френчи Шорт и в скором времени ушел, уведя с собой двух красивых китаянок. Почетным гостем был Джеймс Джизес Энглтон, друг Корда, который мог уничтожить любого из нас, бросив лишь тень подозрения. Лучше смотреть ему в рот, нежели игнорировать его, хотя общаться с ним нелегко. Ненадолго зашел сухопарый, как палка, Колби – у него в тот вечер нашлись более важные дела. Дез Фицджеральд, который руководил операцией в заливе Свиней и, по слухам, должен был занять место Фиделя, выпил и довольно рано уехал, вызвав такси. Могущественные, широко известные в узких кругах люди вели себя сдержанно, по привычке стараясь не привлекать к себе особого внимания.

К 23.00 высокие гости разъехались. К 23.30 большая часть жен – все вычурные и приторные, с еще не сошедшим загаром после летнего отдыха в Бетани – отправилась восвояси, благо большинство из них жили в тогда еще безопасном Джорджтауне. Все это время они находились на втором этаже, и среди них моя дорогая Пегги, общавшаяся главным образом с девицами Смит, поскольку собрались преимущественно выпускники Йеля.

Они спустились вниз, попрощались, предупредили нас, чтобы мы много не пили, и напомнили, что завтра рано утром нужно идти в церковь на мессу. Я вспоминаю море потрепанных мешковатых твидовых курток и океан стоптанных мокасин и туфель. У всех коротко стриженные волосы, гладко выбритые щеки и белые зубы. Мы были честными и в то же время прожженными, дерзкими и в то же время наивными, необузданными и в то же время доброжелательными.

Уин обратился к присутствовавшим.

– Братья! – воскликнул он. – Мне требуется этическое основание.

Взрыв смеха. Мы никогда не обсуждали вопросы этики, поскольку не имели в этом необходимости. Нам хорошо известно, что можно делать, а что нельзя. (Следует отметить, что очень скоро я пересмотрел эту позицию.) Поэтому мы отнеслись к заявлению с иронией, подогретой джином и стремлением к веселью.

– Уин, ты не думал об этике в ту ночь, когда украл финал Морисона из его работы «Американские классики».

Все снова рассмеялись, поскольку мысль о том, что Уин обокрал Сэмюэля Элиота Морисона, представлялась забавной, отчасти потому, что адмирал закончил Гарвард, а Уин ненавидел выпускников этого университета.