Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!

– Ладно. У меня слушание в суде на Флит-стрит. Я рассчитываю освободиться завтра во второй половине дня. Приходи с ней примерно в это же время.

Адвокат проводил меня до дверей, потешно пробормотав под нос «Adieu [41], Казанова». Как это ни удивительно, но попугай, обладавший темпераментом под стать своему итальянскому имени, за время моего пребывания в конторе у Годфри не проронил ни слова.

Я предложила Ирен пообедать на Флит-стрит, а потом отправиться на заседание суда, чтобы посмотреть, как будет выступать Годфри. Подруга согласилась с несвойственной ей кротостью. Я опасалась, что ее доброжелательность и улыбки на самом деле скрывают безразличие к окружающему миру.

Надо сказать, я и прежде нередко отправлялась в суд, специально чтобы посмотреть, как выступает Годфри. Он был самым молодым из адвокатов и великолепно смотрелся в свеженьком белом парике, выгодно отличаясь от своих коллег более преклонного возраста, напоминавших то ожившие вешалки, то растолстевших баранов, едва застегнувших воротнички, что подпирали несколько подбородков.

В тот день Ирен нарядилась в серое платье, украшенное фиолетовой вышивкой. На голову она водрузила шляпку из фиолетового бархата, увенчанную красным страусиным пером, вид которого вселял куда больше бодрости, чем испытывала в тот момент Ирен. С собой подруга взяла простенькую сумочку из черной кожи, к которой прежде никогда бы не прикоснулась, не говоря уже о том, чтобы ее купить.

Несмотря на то, что я всегда с огромным наслаждением следила за тем, как выступает Годфри, как он обращается к судьям и кланяется, вид адвоката не произвел на Ирен никакого впечатления. Видимо, лишь я в воображении переносилась в то время, когда припудренные парики являлись повседневной деталью туалета, а учтивость считалась настоящим искусством, с которым было неразрывно связано другое искусство – вести спор.

Когда Годфри приступил к допросу свидетеля обвинения, Ирен подалась ко мне и прошептала:

– Давай уйдем. Здесь душно.

Мы как можно тише вышли из зала заседаний и пересекли Флит-стрит. Взяв Ирен под руку, я провела ее под древним арочным проемом в Иннер-Темпл, граница которого была обозначена старым гербом времен крестоносцев – ягненком и золотым крестом.

– Мне кажется, Годфри просто мастерски вел допрос, – заметила я.

– У него тяга к драматизму, – уклончиво отозвалась Ирен.

– С твоей точки зрения, это плохо или хорошо?

– Ни то, ни другое. Признаться честно, я сейчас думаю не столько о Годфри Нортоне, сколько о своем деле.

Миновав садик Миддл-Темпла, мы двинулись к реке. Над нами, чирикая, порхали воробьи.

– Теперь мне понятно, почему ты так любишь эти древние парки. – Ирен глубоко вздохнула, глядя на воды Темзы, поблескивавшие в солнечном свете. – Здесь совершенно забываешь о суете современного Лондона.

– Мне нравится здешняя церковь, – призналась я и повела подругу к величественному зданию. Она пошла за мной покорно, словно ребенок, послушно окинув взглядом статуи первых властителей этих земель, отошедших в мир иной в те времена, когда рыцари не понаслышке знали, сколь тяжелы меч, щит и крестовые походы. В алтарной части храма практически никого не было. Задрав головы, мы осматривали потолок. Вдруг нас отвлек резкий протяжный звук.

Напоминавшие вой волынок нестройные вопли, которые издавал массивный орган, быстро сменились благородной, преисполненной мощи мелодией. Неожиданно в мягкое звучание органа вплелось одинокое сопрано. Возле инструмента я заметила поющую женщину с партитурой в руках и губами, вытянутыми в форме буквы «О». Ирен окоченела, словно увидела приведение, и, развернувшись, поспешно вышла. Выскочив за ней на улицу, я увидела, что подруга с мрачным видом смотрит на сад.

– Годфри, наверное, уже вернулся, – промолвила я.

– Да, давай побыстрей покончим с этим делом.

Нортон и вправду уже успел вернуться в контору и даже переодеться. Мантия и парик свисали со стоявшей в углу вешалки. Адвокат не стал предлагать чая, почувствовав, что Ирен не желает у него засиживаться.

– Располагайтесь, мисс Адлер, – показал он жестом на кожаное кресло с подголовником напротив его стола. Мне достался маленький стульчик, что меня вполне устроило. Как Ирен и просила, я отвела ее к Годфри. Я понятия не имела, что именно она от него хочет и что пожелает рассказать о себе и наших злосчастных приключениях.

– Как вы, наверное, уже поняли, мы уехали из Богемии тайно, – начала она.