Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!

У Вильгельма все-таки хватило ума понять, сколь сильно его слова потрясли Ирен. Он чуть поклонился, слегка скованно, как это принято у европейских джентльменов:

– Сейчас мне надо идти. А тебе нужно время, чтобы спланировать переезд на юг. Дело нельзя откладывать в долгий ящик. На юг следует перебраться как можно быстрее. Впрочем, я уверен, ты справишься. Я ни на секунду не позволю себе усомниться в твоих способностях и талантах.

Ирен снова подняла взгляд, и ее губы чуть раздвинулись в едва заметном подобии улыбки:

– Ну да. В моих способностях и талантах.

Вильгельм с довольным видом кивнул и вышел, даже не посмотрев в мою сторону. Постепенно грохот его сапог по мраморному полу смолк и наступила тишина, которую нарушало лишь тиканье часов на каминной полке и шелест шестеренок, раздававшийся всякий раз, когда минутная стрелка сдвигалась на еще одно деление вперед.

Ирен стиснула скатерть. Через несколько мгновений ее пальцы разжались и быстро задвигались по столу, словно моя подруга наигрывала какую-то неведомую мне мелодию на несуществующем пианино. Подлив ей шоколада, я подвинула к Ирен чашку с блюдцем, но она не обратила на меня никакого внимания. Адлер продолжала стоять, склонившись над столом, глубоко погрузившись в мысли. Я страшно за нее переживала и очень боялась, что случившееся низринет ее в бездны безумия и отчаяния.

– Ирен… – начала было я.

Именно в этот самый момент она подняла на меня взгляд и произнесла одновременно со мной:

– Нелл…

– Что ты будешь делать? – Я первой прервала повисшее молчание.

– Складывать вещи, – поджала губы подруга.

– Значит, ты уезжаешь из Праги?

– Конечно.

– Как пожелал король?

– Как он того потребовал.

Я встала. В горле у меня пересохло.

– Ирен, я помогу тебе собраться. Сделаю все, что в моих силах. Но сопровождать тебя в этот дворец на юге, жить там с тобой… Это позорно… Прости, я так не смогу… – У меня перехватило дыхание. Меня душили эмоции.

Ирен уставилась на меня так, словно я сошла с ума:

– Нелл, мозги твои куриные, неужели ты и в самом деле решила, что я соглашусь на это возмутительное предложение?!

– Ну…

Ирен в ярости стала мерить шагами гостиную. Она двигалась так быстро, что шлейф ее утреннего платья свернулся и теперь напоминал хвост.

– Впрочем, с чего тебе думать, что я по-прежнему в здравом уме? Ведь я вела себя с его величеством Вильгельмом Готтсрейхом фон Ормштейном как последняя дура! А гадалка еще сказала, что имя моего суженого начинается на «Г». Как же! Жди! Вилли может править своей чертовой Богемией, сколько ему влезет, но надо мной он не властен. Скорее камни начнут плавать, чем я пожертвую ради него своим духом, телом или карьерой! – Шлейф платья метался за бушующей подругой. – Как же я в нем ошибалась! Да он просто мальчишка, пляшущий под дудку своих родственников.

– У меня сложилось точно такое же впечатление, – вставила я. – Он крайне инфантилен.

– И потому опасен. – Остановившись, Ирен впилась в меня взглядом: – Испорченные мальчишки ужасно не любят, когда у них отбирают любимые игрушки. Особенно мальчишки из королевских семей. Нам надо уехать, это ясно. При этом придется соблюдать осторожность. Настолько, чтобы Вилли даже не заподозрил, что мы направляемся в Англию, а не в его дворец в провинциальной дыре.

– И… когда мы уезжаем?

– Немедленно. Чем раньше, тем лучше. У нас есть одно неоспоримое преимущество: Вилли очень самодоволен и высокомерен. Ему и в голову не придет, что женщина сможет сбежать от него, словно от чумы. Ну и в ярость же он придет, когда обо всем узнает, – вся Богемия будет ходить ходуном. Ирен повернулась ко мне: – Нелл! Тебе со мной ехать не обязательно. Ты можешь отправиться домой одна, так будет безопаснее всего! Есть и другой вариант: ты пока останешься здесь, а я уеду первой… нет, так не пойдет: обнаружив мое исчезновение, он возьмет тебя в заложники и заставит меня вернуться назад.

– Ты уверена, что он настроен настолько решительно?

– Нелл, мы имеем дело с человеком, который собирается заточить свободную женщину в замок посреди лесной глуши и время от времени там ее навещать, искренне при этом полагая, что она придет от такой перспективы в дикий восторг. О чем это свидетельствует? О колоссальном самолюбии. При этом следует учитывать, что Вилли крайне опасен. Он ни перед чем не остановится, чтобы меня заполучить… Если наш побег не удастся, моя судьба, скорее всего, будет не сильно отличаться от участи несчастной дурочки, поверившей в политические сказки и потому отравившей его отца. Думаешь, ее когда-нибудь выпустят на белый свет?