Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!

Король, колеблясь, прикусил полную нижнюю губу, отчего приобрел надутый недовольный вид. Инстинкт гувернантки подсказывал мне, что надвигается беда. Здоровяк Вилли задумал нечто дурное, такое, что мне хотелось надавать ему подзатыльников. Однако что именно было у него на уме, не ведала ни я, ни Ирен.

– Дело в убийстве твоего отца, – неожиданно сказала она. – Твоя семья все хочет скрыть и опасается моей болтливости. Именно поэтому вы вышвырнули меня из Национального театра, поэтому ты хочешь отправить меня в изгнание в глухую провинцию. Ради бога, зачем? Если ты хочешь, чтобы я молчала, тебе достаточно об этом меня попросить. Это дело касается твоей семьи, и я обязана уважать твои пожелания, даже если не одобряю то, как поступили с убийцей. А теперь мне надо отыскать Дворжака и попросить его восстановить меня в должности…

Ирен окинула взглядом покои, будто бы в поисках служанки или одежды. Она обратила на меня не больше внимания, чем сам король, но совсем по другой причине. Я видела, что Ирен обескуражена и выбита из колеи. Такое впечатление, что подруга с трудом понимала, где находится. Ее острый ум, столь ловко связывавший воедино мелкие детали и позволявший подруге приходить к ошеломляюще точным выводам, никак не мог найти причину столь резкой перемены в короле.

Вильгельм поднялся, глухо стукнув каблуками о паркет:

– Тебе незачем общаться с Дворжаком. Я запрещаю.

– Запрещаешь?!

– Я король.

– Верно, но я не твоя подданная.

– Ирен, делай, как я говорю. Я прошу тебя, прошу как друг.

– Зачем? Объясни зачем.

Вилли отвернулся. Опустил голову. Возможно, он увидел свое отражение в собственных, надраенных до зеркального блеска сапогах.

– Ты больше не можешь оставаться в замке.

– Хорошо, я сниму квартиру в городе. Я могла так поступить с самого начала, это ты настоял на том, чтобы я…

– Мы больше не сможем поддерживать наши отношения. Я имею в виду, на людях.

– На людях? Да мы всего-то пару раз проехались по городу до Вацлавской площади.

– Теперь надо избегать даже малейших подозрений в том, что между нами что-то есть.

– Тебе не кажется, что мы немного с этим опоздали?

– Ирен, ты не простая женщина. Я ухаживал за тобой, и ты знаешь, чт́о следует за ухаживаниями. Я не скупердяй, ты ни в чем себе не будешь отказывать. При каждой возможности я буду приезжать к тебе на юг…

– А что не так с Прагой? Чем ты будешь заниматься в Праге? Ходить в Национальный театр и смотреть на новую солистку, исполняющую мои партии? Ездить на прогулки с другой? – Пусть и с неохотой, Ирен твердым голосом спросила: – Ты будешь жить в замке с какой-то другой женщиной?

Король застыл, как и любой бы другой мужчина на его месте. Уж слишком неприкрыто презрительным был тон моей подруги.

– Клотильда Лотман фон Саксен-Менинген – не «какая-то другая женщина», – ответил Вильгельм. – Она вторая дочь скандинавского короля и моя будущая жена.

– Вот как! – Лицо Ирен озарилось пониманием.

– В связи со смертью моего отца… вне зависимости от того, что стало ее причиной… у меня появились новые обязательства. Перед семьей. Перед обществом. Мне надо думать о наследнике… о королевской…

– Родословной? Так это твоя семья настаивает на том, чтобы ты женился как можно быстрее?

– Да. Впрочем, это все равно рано или поздно должно было случиться. Мне говорили об этом с детства. Пойми, Ирен, это вовсе не значит, что я ее люблю…

– Ну да. Конечно. Так значит, ты знал обо всем с…

– Я всегда это знал, но мне было неприятно об этом думать. Ты навсегда останешься владычицей моего сердца, но я король и мое положение накладывает на меня определенные обязательства. Я не могу всю оставшуюся жизнь играть роль твоего поклонника. Ты должна была это понимать.

– Да… мне следовало понимать. Свадьба… скоро?

– Не раньше чем через год, в течение которого я должен носить траур по отцу. Таким образом, у нас с тобой масса времени, которое мы весело проведем вместе. Но помни, нам надо быть осмотрительными и осторожными. Клотильда фон Саксен-Менинген – натура деликатная, и, если возникнет хотя бы малейшее подозрение, которое каким бы то ни было образом запятнает мою честь, разразится скандал и свадьбе не бывать.

– Скандал, – повторила Ирен голосом столь ошеломленным, что у меня сжалось сердце.

Молчание затянулось. Я внимательно смотрела на подругу и короля. Оба стояли понурив головы (Вильгельм, надеюсь, от стыда). Ирен поникла, словно увядший цветок, – может, она о чем-то задумалась; может, горевала о разбитых мечтах или и то, и другое вместе. Расставленными пальцами моя подруга чуть касалась скатерти на столе, будто это помогало ей удерживать связь с реальностью. Она казалась очень далекой: и от короля, и от меня.